От смешного к звездам

– Милый друг! Вот закрылась за нами дверь, и теперь-то Василий Иванович налил себе последнюю стопочку да с чистым сердцем выпил за самого что ни на есть гениального и единственного лучшего русского художника – Василия Ивановича Сурикова!

Вот такие веселые и душевные были они люди. Дружили, помогали, по надобности подставляли плечо и кошелек.

Потому и могли рисовать великое, что чисты были сердцем и помыслами.

История про собаку, которой однажды чертовски повезло

На старости лет наш цверг Рики стал обжорой. Набрал лишний вес. И продолжил бы набирать, но ветеринары покачали головами и настоятельно рекомендовали собачку в питании ограничивать. Если мы хотим, чтобы долго и счастливо.

Мы хотим.

Поэтому собака недоедает.

Это он так считает. И всем своим недовольным видом демонстрирует.

Намедни, так вообще аж лаял, приглашая посетить столицу квартиры – кухню. Дескать, давненько не заходите, граждане хозяева, в этот дивный уголок. А там столько всего вкусного!

Сын-хозяин, посмотрел на это безобразие, вздохнул и говорит:

– Завтра вечером доставят новый мешок корма, а старый, так и быть, скормим ему весь. Там двойная норма. Может тройная. Дадим ему разок полуторную. Праздник же! Новый Год!

Пишет мне на следующий день с работы: "Мама, корм получил. Дай собаке горсть, как бы полдник!". Я отвечаю, что сейчас не дома, а вернусь – обязательно выполню наказ.

Дома же в это время был старший сын, которму младший, хозяин собаки, решил и делегировать полномочия по дополнительной кормежке. О чем мне, конечно, все сказать позабыли.

Прихожу домой. Насыпаю пару горстей корма в миску. Потому что человек я добрый и мне для собакина ничего не жалко. Угощайся, родной! Пес как-то странно смотрит на меня, боком подкрадывается и мигом всасывает в себя внеплановую пайку. После этого задумчиво глядит мне в глаза, сыто икает и медленно, переваливаясь вдруг ставшими круглыми боками, удаляется с кухни.

Что-то и вправду он толстоват стал, замечаю я ему вслед. Раздулся, как дирижабль. А съел-то всего ничего.

Тут из своей комнаты выпархивает старший сын и радостно вещает:

– Мам! А я собаку покормил!

– В смысле покормил? Зачем?

– А меня малой попросил! Внепланово!

Вот это номер! Получается пес уже два раза вне графика откушавши? То-то я в нем особой радости у миски не наблюдала! Он же уже обожравшись! Его же разорвет сейчас! Надо младшему сказать, но как-то осторожно. Чтобы не нервировать.

И вот с работы прибегает младший. Быстро тащит сытосонного пса на прогулку. А я занята домашними делами.

– Мама! А чего это он так плохо ест? – раздается удивленный голос сына. Он уже пришел с прогулки и кормит пса!

– Стой! Погоди! Не надо его кормить! Он сегодня уже два лишних раза поел! – в ужасе кричу я.

Пес, услышав мой тревожный голос, начинает усиленно работать челюстями и мигом заглатывает очередной корм. Наверное он думает, как сказочный персонаж Мартынко: "Эх, обожруся и помру молодым!". Но остановиться не может.

Мы остолбенело смотрим на собакина. Он раздут до полной шарообразности. И явно счастлив. Правда идти ему совсем тяжело. Поэтому он падает на бок прямо в кухне и блаженно прикрывает глаза.

– Дорвался! – обреченно констатирует сын.

Меня мучают жуткие предчувствия.

Которые, впрочем, не оправдались.

Да, ночью собачко постанывало. Ибо груз пищи давил во все места организма. Много пил. Лишний раз вечером поздним пришлось погулять. Но и все. Ни несварения, ни тошноты не было.

Зато счастья – через край!

Будет псу, что вспомнить в старости!

Где был бог?

Посетила я недавно московский Еврейский музей. Тот, который Центр толерантности. Потому что давненько там не была, но слышала о проходящих там прекрасных выставках.

Так вот.

Походила по сменным экспозициям и причапала на постоянную. Она там огромная. Плюс – интерактивная. Ни за один, ни за два, ни за двадцать два раза полностью не охватить. Вот я понемногу и отгрызаю каждый раз чего-то новенького.

Дошла я до отдела, посвященного Великой Отечественной войне, и уселась на лавочки с наушниками и планшетами. Интересно там. Разным умным людям, не еврейской национальности в том числе, задавали вопросы о войне. Все ответы можно посмотреть-послушать и поразмышлять конечно.

Выбрала я такой вопрос: "Где был бог во время Катастрофы?". Вы же, наверное, знаете, что Катастрофой евреи называют события, произошедшие именно с их народом, массовый геноцид и холокост.

Вот мне и стало интересно: у нации очень своеобразные отношения с богом, чувство избранности, непохожести на других. Так как же они сами и другие люди оценивают божественное проявление в тот непростой период.

Просто перескажу несколько ответов.

Представитель российских буддистов сказал, что поскольку для буддизма нет бога как такового (бог не персонифицируется некой личностью), то нечего и воду мутить, бога просто не было. И тогда, и всегда.