От сокровищ моих

Настоятель трижды крестит кадилом двери и напряжённым голосом возглашает: «Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельней Троице, всегда, ныне и присно, и во веки веков». «Аминь» – отзывается хор. Трижды поётся «Христос воскресе» со стихами, после чего, обращаясь к народу, отец Ростислав возглашает: «Христос воскресе!» и сотни голосов отвечают могучим рёвом: «Воистину воскресе!» Вздрагивают и гаснут язычки пламени на трёхсвечнике, могучее эхо гуляет по селу, на колокольне вспыхивает светящаяся надпись всё с тем же с пасхальным приветствием. Праздник начался.

Апрель 2010.

ВЕРНИСАЖ

Мать проснулась за пять минут до звонка будильника. Она немножко полежала в темноте, собираясь с силами. Затем пришлёпнула кнопку будильника, поднялась и стала бесшумно одеваться, стараясь не потревожить спящего внука. Ей хотелось выпить чашку горячего чая, но сегодня нельзя: суббота – выходной и ей предстоит долгая дорога, в которую лучше пускаться натощак. Это раньше, ещё совсем недавно она могла есть и пить, что угодно, хоть самые жалкие и невкусные остатки без всяких вредных последствий для организма. Дочь ей ещё выговаривала: «Мама, это есть нельзя! Выброси! Мы же не нищие, можем позволить себе нормальную пищу». А она, всегда подсовывая лакомые кусочки внуку и дочке, питалась остатками. Но теперь в организме произошёл какой-то сбой. По временам она чувствует ноющую боль в животе и испытывает некие другие зловещие симптомы и в глубине души догадывается, что это такое. Шесть лет назад она схоронила старшую сестру, которую оперировали от рака восемь раз. У неё болезнь начиналась таким же образом. Сестра жестоко мучилась, а врачи не могли ей помочь. Ну, что ж! Аннушка скончалась, а она – Вера, младшая идет по стопам сестры. Смерть её не пугает. Её больше заботит, что станет с близкими – дочерью вдовой и восьмилетним внуком. Впрочем, на всё Божья воля, а её обязанность помогать им до последнего вздоха. С этими мыслями Вера Андреевна заканчивает свои приготовления, на цыпочках приближается к кровати внука, благословляет его и тихонечко выходит из квартиры.

На улице осенний холод и подмораживает. Чистый воздух бодрит, лёгкое головокружение, начавшееся сразу после пробуждения, проходит и ей становится легче. Вера Андреевна садится в пустой автобус и едет на вокзал. Вопреки обыкновению, из-за спешки она не прочитала утренние молитвы перед иконой по молитвослову. Теперь молится про себя, благо почти все молитвословия помнит наизусть. Вокруг сплошная тьма, прорезаемая лишь редко стоящими вдоль дороги фонарями и фарами немногочисленных в этот ранний час машин. Электричка до Москвы тоже почти пустая. Совсем не то, что в будни. В рабочий день большая удача найти свободное место. Девяностые годы. Все едут в столицу, кто на работу, кто учиться. Некоторые добираются по четыре и больше часов. Нет работы. Позакрывались заводы, пораспадались совхозы. Куда деться народу? А Москва всех кормит. Вот и трясутся в автобусах и электричках целые компании вчерашних рабочих, инженеров, колхозников, студентов и разной прочей публики, порою настоящих бомжей. И никому нет дела до скромной шестидесятипятилетней пенсионерки. И даже места никто не уступит, потому что все злы и утомлены. Им предстоит тяжёлый рабочий день и долгое возвращение домой. Разве можно в такой обстановке думать о ближнем и быть джентельменом? Теперь каждый за себя, а бабка, хочешь ехать, терпи. Вот за такое массовое оскотинивание особое спасибо либералам-демократам!