От сокровищ моих

Казалось, внезапная кончина свекрови произвела на Ольгу впечатление. Она немного притихла. Выпивать стала реже и к мужу относиться терпимее. Как раз в это время у Григория опять началась экзема из-за хлопковой пыли, проникавшей через холстину тюков, которые он таскал. Ему снова пришлось уходить с работы. От отца Грише досталась старая, но ещё крепкая «Волга». На ней он стал «таксовать» и хоть что-то зарабатывать. Через год после смерти свекрови Ольга действительно забеременела, но рожать ей не хотелось, и она тайно от мужа сделала аборт. В маленьком городке трудно скрыть подобные вещи. Муж узнал и потребовал объяснений. Разразился скандал, в ходе которого обозлённая жена обозвала мужа маменькиным сынком, лентяем, лежебокой, неспособным нормально заработать и содержать семью. И вправду, время наступило трудное. В 90-е все предприятия в их городишке позакрывались. На такси ездили мало, а таксистов и законных и нелегальных стало много. Поэтому таксованием заработать было трудно. Отношения супругов становились всё более трудными. От тоски и сам Гриша стал попивать, но что ещё хуже – в этом состоянии садился за руль. Конец стал закономерным: он попал в тяжелейшую аварию, в которой погиб его пассажир и два человека в другой машине, в которую Григорий врезался на полном ходу. Следствие установило виновность Галанина. Он признавал свою вину и искренно раскаивался в содеянном. Ему дали четыре года общего режима. В тюрьме под следствием он наслушался ужасов про лагерную жизнь. А ранее обо всех «прелестях» заключения ему поведал шурин, отсидевший срок за воровство. Так что на зону Григорий прибыл запуганным до полусмерти. Ведь страх есть ничто иное, как ожидание беды, пока не состоявшейся. Такого человека нетрудно было сломать, и его сделали доносчиком, стукачом. В подобных делах лагерная администрация поднаторела давно. Гриша сам себя презирал за слабость и жалел, что согласился на доносительство, особенно, когда узнал, что бывает с обличёнными доносчиками. Однажды на его глазах из уличённого стукача «сделали Гагарина», то есть мужика запихнули в обычную тумбочку, забили дверцу гвоздями и сбросили со второго этажа. Уголовники презирали Гришу как типичного «фрайера», но на его счастье о сотрудничестве с администрацией никто не догадался.

В течение первого года заключения Григорий иногда получал письма от жены и даже дважды продуктовые посылки. Затем Ольга писать перестала и не отвечала на его письма. Больше переписываться ему было не с кем, и Галанин очутился в изоляции. Он с тоской ждал конца своего срока, считая дни и уповая на обещания начальства отпустить его досрочно. Ожидания эти не оправдались. Он отсидел весь срок «от звонка до звонка». Как видно, ценным сотрудником его не считали. Григорий вышел на свободу совершенно опустошённым, запуганным, потерявшим всякое достоинство и самоуважение. До последнего часа заключения ему мерещилось обличение и скорая расправа. По приезде домой он обнаружил в своей квартире чужого мужчину, назвавшегося новым мужем Ольги, а бывшая супруга предъявила ему документы на квартиру, в которых о Григории Галанине не говорилось ни слова. Его выписали и сделали бомжом. Он не стал возражать, не находя в себе силы что-либо доказывать и чего-то добиваться. Просто повернулся и уехал. У него за годы заключения скопилось немного денег за лагерные работы на лесоповале. На эти средства он снял угол в Москве и после долгих поисков нашёл работу сторожем на стройке недалеко от старого парка. Зарплата оказалась небольшой, но зато предоставили временное жилище – неотделанную комнату на первом этаже строящегося дома. Через некоторое время на стройке произошла кража сантехнического оборудования. Милиция завела уголовное дело. И, хотя преступление произошло не по вине Григория, в дневное время (а он сторожил ночью), его тоже усиленно допрашивали. Первым делом следователь напомнил Галанину о его обязательствах перед МВД, о том, что он только что освободился из заключения и помахал перед носом копией его подписки о сотрудничестве. Григорий понял, что увяз по самые уши. В дальнейшем следствие велось таким образом, что виноватым оказывался именно он – сторож. Григорий понял: кражу стараются свалить на него, а в этом случае рецидивисту срок дадут немалый. Ему отчаянно не хотелось на зону, но, как защититься, он не представлял. По ночам Галанину снился лагерь и зэки, гоняющиеся за ним с заточками с воплями «Гагарина в космос!»

7