От сокровищ моих

Я ушел налегке, не взяв с собой даже куска хлеба, без спичек в кармане, т. к. никогда не курил. Ребята меня хватятся не скоро, поскольку привыкли к моим долгим отлучкам. Ягоды и грибы еще не поспели, а за время прогулки проснулся мой и без того не слабый солдатский аппетит. Неприятное чувство страха поползло откуда-то из недр живота к груди. Захотелось бежать и искать выхода вон за тем деревом, а если не там, вон за тем кустом. Не без труда подавив накатывающую панику, я вновь остановился, чтобы собраться с духом и поразмышлять. Очевидно: нестись сломя голову, куда глаза глядят бесполезно и глупо, только зря утомлюсь. Надо как-то сориентироваться. И тут я вспомнил одну штуку. В книжках о путешествиях и приключениях пишут, что нужно искать текущую воду. Любой маленький ручей всегда впадает в какую-нибудь речку, а речка – в большую реку. А уж по большой реке всегда можно сориентироваться на местности, да и по берегам всегда есть селения. Северная Двина протекает в 3 км к югу от нашей казармы. Мне надо искать ручей! Я находился посреди обширного болота, где деревья росли не так густо. На одну высокую ель я забрался, ободрав ладони и испачкав смолой всю одежду. Ничего, кроме качающихся еловых вершин вокруг я не увидел. Лес казался безбрежным океаном – кроме деревьев ничего. Оставалось положиться на слух. Покружив немного, я услышал слабое журчанье воды – крошечный ручеек вытекал из болота. Я пошел по его течению и вскоре обнаружил другой ручей, более широкий и бурный. Не буду описывать всю эпопею, но в конце концов моя новая тактика увенчалась успехом. Около 19 часов я очутился на шоссе, проложенному по берегу Двины, усталый и измученный вконец маршем по пересеченной местности и душевными волнениями. Сначала на дороге никого не было, затем показался одинокий «Уазик» и, надо же, в нем сидел морской офицер. Мне, как всегда «везло». «Кто вы, товарищ солдат и почему вне расположения своей части?» Я уже раскрыл рот, чтобы соврать, но ничего путного на ум не приходило и я сказал моряку всю правду. «Садитесь в машину.» Вот это мне уже не понравилось, т. к. я вообразил, что он хочет отвезти меня в архангельскую комендатуру. Однако машина километров через 5 повернула у развилки и доставила меня к дверям нашей казармы. Моряк высадил меня с пожеланием больше не плутать по лесам. Ребята уже беспокоились и собирались на поиски. Съев сохраненную для меня обеденную пайку, я завалился спать и проспал до утреннего подъема.

Этот случай, далекий от настоящего приключения, все же кое-чему меня научил и навсегда избавил от самонадеянности. Даже в не слишком дальние походы без спичек, ножа и компаса я уже не хожу.

КАК Я НЕ УБИЛА МЕДВЕДЯ

Я росла в необычной семье, где все были просто одержимы охотой. Мой дед по отцу был лесничим в Беловежской пуще, неоднократно участвовал в императорских охотах, слыл превосходным следопытом, прекрасным стрелком и знатоком собак. Все его дети, в том числе и дочери – мои тетки, были страстными охотниками. В этом же духе воспитывал нас отец. Все мы: старший брат, две мои сестры и я, начали сопровождать отца на охотах в очень раннем возрасте. В 8 лет я в первый раз выстрелила из легкого ружья – двадцадки. В 15 лет на моем счету было немало добытой дичи: куропатки, тетерева, глухарь, утки, зайцы. Ее в те далекие годы (начало 20-х) было еще множество. На вальдшнепов, например, охотились в подмосковном Тушино. Отец учил нас не только стрелять. Всеми способами он старался закалить своих детей духовно и физически. Мы то и дело совершали изнурительные марш-броски по лесам и полям с рюкзаком и ружьем за плечами, ездили верхом, учились управлять лодкой, занимались гимнастикой, плаваньем. Бывало, сидим на даче вечером и пьем чай. Вдруг папа «неожиданно» вспоминает, что «забыл» убрать весла из лодки: «Ну-ка, Веруша, сходи принеси их». И идешь довольно далеко – через весь сад по темноте к берегу реки и вынимаешь злополучные весла. Ветер шевелит листвой, а тебе кажется: кто-то подкрадывается сзади. Не знаю, как у кого, но в нашей семье такие педагогические приемы себя оправдали. Мы действительно оказались подготовлены к тем невзгодам, что встретились на пути у каждого из нас.

К 17 годам в моем «послужном списке» уже числились волк и рысь, не говоря о глухарях, рябчиках, гусях, лисах. Я страстно желала сходить на медведя, но отец и слышать об этом не хотел. Он считал, что такая охота все-таки не для женщин.