От солдата до генерала. Воспоминания офицера-связиста об управлении войсками в военных кампаниях Третьего рейха. 1939—1945

В нескольких километрах западнее со стороны англичан поднималась черная стена артиллерийского огня, бушевавшего и гремевшего безостановочно. Мы спустились в подвалы деревенских домов и провели там две недели, а наверху все постепенно превращалось в груды камня и щебня. Под непрекращавшимся огнем по площадям наша связь прокладывалась по местности, к которой раньше был подведен для соединения сети с тылом только голый незащищенный провод. Теперь мы были вынуждены мириться с этой почтовой техникой, которую мы прежде презирали. Чтобы поддерживать постоянную связь между дивизией и бригадой, нам приходилось влезать на телеграфные столбы, натягивать и соединять проволоку. Находиться наверху, когда вокруг вблизи гремели взрывы, было не совсем приятно. Перед нами в Ле-Транслуа находился бригадный блиндаж. Мы прибыли как раз тогда, когда генерал-майор Мель с 12-й Баварской бригадой сменил генерал-майора Егера, командира 9-й Баварской пехотной бригады. Оба были награждены баварским Военным орденом Макса Йозефа за личную доблесть. Выдвинувшись впереди бригады, мой взвод поддерживал полевые кабели между пехотной бригадой и артиллерией, которые постоянно перебивали. На местах угрожаемого прорыва английских войск происходила концентрация «ударных дивизий». Участок фронта, занимаемый дивизией, сократился до 2 км. Генерал-майор фон Мель не обращал никакого внимания на положение дел в Ле-Транслуа. Он неожиданно перенес свой штаб на 8 км по фронту вправо в Бапом. Миттель-бергер рычал в телефонную трубку, что я должен побудить бригаду расположиться за их участком фронта. Это было хорошо в теории, а требовать генерал-майору у лейтенанта – это было слишком. Расторопный Хубер проложил ночью линию телефонной связи из Ле-Транслуа в Бапом, она проходила параллельно фронту, и ее особенно часто перебивали, но бригада вновь получила связь с дивизией и полками.

На Сомме мне были подчинены шесть групп сигнальщиков. Они попытались заменить поврежденные телефонные линии вспомогательными лампами, которые передавали донесения с помощью световых сигналов (по азбуке Морзе). На равнинной местности лампы разместили за стогами соломы.

Обновленная дивизия, пройдя маршем через Камбре, прибыла на позицию к северу от Ла-Басе, где не велось активных военных действий. По прошествии долгих месяцев 5-я и 6-я Баварские дивизии снова стали соседями, находясь

под командованием штаба 3-го Баварского корпуса. Однако армейский корпус больше не представлял собой единой тактической единицы, вместо него действовали несколько самостоятельных пехотных дивизий, объединявших различные виды войск. Вследствие этого нарушилось единство внутри телефонного подразделения. Хотя и не было явных перемен, мы почувствовали, что в большей степени относимся к дивизии, чем к 5-му корпусу. Мой взвод вновь стал действовать в составе 6-го и 11-го Баварских пехотных полков 12-й пехотной бригады. Наши позиции из-за высокого уровня грунтовых вод были приподняты над землей на высоком кирпичном фундаменте. Я получил приказ готовить светосигнальщиков для пехоты и артиллерии. Мне очень помог в этом деле ефрейтор, который, служа в Юго-Западной Африке, был сигнальщиком и отвечал за работу гелиографа. Он обучил командиров настолько хорошо, что к концу 1916 г. они уже могли обслуживать средние и малые светосигнальные аппараты, поставленные во взводы, роты и батальоны, на пункты наблюдения и огневые позиции. Миттельбергер уехал, и я получил под свое начало оба телефонных взвода 6-й Баварской пехотной дивизии. Штаб был настроен не столь дружественно, как штаб 9-й бригады. В то время как мои подчиненные разбирались с коммутатором дивизии, я отбыл во 2-й эшелон штаба, где меня приветливо встретили как самого младшего по возрасту. В штабе были: комендант майор резерва Крисс, главный врач и одновременно дивизионный врач доктор Хауэншильд, военный судья Эммингер, который, будучи депутатом рейхстага, во время его заседаний отлучался в Берлин, и его замещал капитан резерва Гюртнер из 11-го полка, позднее ставший рейхсминистром юстиции. Это были люди с богатым жизненным опытом, имевшие, кроме службы, множество интересов, и вовсе не солдафоны. Мы были потрясены «мирной резолюцией» рейхстага и сочли ее жестом недопустимой слабости. Но мы отвергали и несправедливые требования пангерманистов, прежде всего к тем территориям, которыми мы не владели.