От солдата до генерала. Воспоминания офицера-связиста об управлении войсками в военных кампаниях Третьего рейха. 1939—1945

На Бендлерштрассе 20 апреля 1945 г. я поздравил генерал-майора Кольхауэра с повышением. Поблизости и в правительственном квартале упали первые русские снаряды пока малого калибра. По ночам из рейхсканцелярии в Потсдам-Айхе приходил Кребс. Он рассуждал о том, что еще не решил для себя, какое место должны занять Шлиффен и фон Мольтке. Где и какие меры надо предпринять, он не говорил. Словно он не отдавал себе отчет, что его ведомство потеряло не только прежнее, но и вообще любое значение.

Начальником оперативного отдела Генштаба стал генерал-майор Детлефзен, в прошлом начальник штаба 39-го танкового корпуса. От моего прежнего штаба остался один подполковник Нильсен. Он был один из тех, кто к 20 апреля получил повышение, как полковник доктор Альт и Пис. К сожалению, среди них больше не было полковника Беккера. Я несколько раз представлял его к званию генерал-майора. Он погиб несколько дней спустя, когда части 9-й армии пробивались к 12-й армии.

В воскресенье 22 апреля я был вместе с Кольхауэром в бункере рейхсканцелярии и представил ему Кребса, как моего заместителя. В городе говорили о том, что якобы имеется договоренность между нами и американцами, что русским не будет позволено продвигаться дальше на запад. Кребс оспорил этот слух. В ближайшем окружении Гитлера поговаривали об «измене», хотя ничего подобного не было и в помине.

На башне-звоннице Главной спортивной арены рейха и на радиомачте в Вицлебене работали приборы направленной на Берлин радиорелейной связи. 23 апреля я наблюдал пылавшую в пожарах столицу рейха. Облака дыма указывали направления охвата наших войск противником. Чувство неминуемой катастрофы сдавило сердце. Так много добрых воспоминаний было связано с этим городом, с его жителями!

Несмотря на то что русские почти вышли к Эльбе, благодаря четкой работе служащих станции усиления Бельгерна и Шленцера к 23 апреля в 24 часа удалось установить телефонную связь с югом. Она обеспечивалась постоянной полевой линией, проходившей через промежуточный коммутатор «Эльба» и далее к группе армий Шёрнера, а оттуда в Бад-Райхенхалль.

Трагичным было сообщение, полученное нами от Шленцера. Он отправил его из почтамта, в котором говорилось о том, что русские уже заходят в здание и нет больше возможности поддерживать связь. Возникло такое ощущение, словно защитники осажденной крепости сообщают по коротковолновому передатчику, что враг уже проник внутрь и у них расстреляны последние боеприпасы. От Кребса я услышал, что он вместе с Бургдорфом останется в рейхсканцелярии при Гитлере, Кейтель и Йодль должны действовать извне. Все еще существовала надежда на 9-ю армию под командованием Буссе, окруженную к юго-востоку от Берлина, и на 12-ю армию Венка, которая должна была двигаться к Берлину и снять осаду. Кребс попросил меня предоставить ему три радиостанции, чтобы можно было поддерживать связь после того, как проводная уже не сможет работать. Я обговорил с командирами отделений их задачи. Когда 23 апреля 1945 г. я выходил в последний раз из бункера разрушенной рейхсканцелярии, тяжелые орудия зенитной башни в зоопарке ударили с невероятным грохотом, раскатившимся далеко над крышами города, по низко летевшему вражескому самолету-разведчику. Некогда полный жизни город являл собой призрачную картину горевших развалин, через которые мне пришлось пробираться.

В здании управления военного округа на Гогенцоллерндамм я говорил с комендантом Берлина генералом Рейманом и его начштаба полковником Рефиором. Они не были довольны качеством телефонной связи с боевыми группами, которые использовали самостоятельную подземную сеть подключений. Случайно я встретил у них знающего обер-амтмана Лютцеля, старейшего баварского технического служащего, бывшего руководителя Отдела по приборам связи. Каждое такое прощание было тяжелым. Каждый совет или взгляд на будущие дни были уже отмерены. Кейтелю и Йодлю, находившимся с оставшейся частью штаба в казармах «Крампниц», уже угрожали приближавшиеся к северному Берлину русские. Я предложил выбрать в качестве наблюдательного пункта лагерь Нойе-Роофен под Райнсбергом, где строилась радиостанция для Главного командования сухопутных войск (ОКХ).

В ночь с 23 на 24 апреля, чтобы добраться до Райнсберга, мы потратили 7 часов на забитых дорогах у Крампница. Вскоре после нас в 3 часа в барачный лагерь прибыл Йодль. Сразу же возник резкий спор по телефону между Йодлем и Кребсом, потому что те три радиостанции, которые Кребс хотел оставить у себя, Йодль взял с собой. Они пришли к договоренности, что радиостанции будут отправлены назад. Попытки сбросить их с самолета в следующие дни не удались из-за вражеского огня. Связь рейхсканцелярии с внешним миром поддерживалась 80-ваттной радиостанцией батальона оперативной связи, радиостанцией СС и еще одной – кригсмарине (ВМС).