От Сталинграда до Берлина

Казалось, что нам все же удастся остановить противника, не допуская его к рекам Дон и Чир, и закрыть образовавшийся прорыв. Но в медсанбаты, артпарки и обозы частей, расположенных на правом берегу Дона и Чира, кто-то сообщил, что немецкие танки находятся в двух-трех километрах. Многие устремились к переправе.

Чтобы остановить людей и повозки, я послал на переправу находившихся около меня работников штаба и генерал-майора артиллерии Я. И. Броуда. Но все было напрасно: авиация противника уже заметила большое скопление людей и машин у переправы и начала их бомбить.

Во время этой бомбежки были убиты генерал Броуд, начальник оперативного отдела подполковник Т. М. Сидорин, начальник инженерной службы армии полковник Бурилов и другие командиры штаба армии.

К вечеру мост через Дон у Нижне-Чирской был разбит авиацией противника. 214-я стрелковая дивизия и две морские стрелковые бригады 64-й армии оставались на правом берегу Дона без переправы. Начальник штаба армии полковник Н. И. Новиков с членом Военного совета дивизионным комиссаром К. К. Абрамовым, находясь на основном КП штаба в Ильмень-Чирской, проявили излишнюю инициативу: без моего ведома (я был еще в Нижне-Чирской) они передали приказ по радио — 214-й стрелковой дивизии, двум бригадам морской пехоты и 137-й танковой бригаде отходить за Дон. Об этом я узнал лишь по прибытии в штаб армии, ночью 28 июля. Я пришел в ужас от мысли, что может произойти ночью на реке: ведь в это время не работала ни одна переправа.

Надо было не отходить за Дон, а организовать оборону на правом берегу, упершись в него обоими флангами. Мы мобилизовали все средства связи, для того чтобы довести это решение до войск. Не помню, какие средства связи выручили нас, но войска этот приказ получили, и отход к Дону принял более или менее организованный характер, и во время отхода за Дон потерь не было.

Переправа стоила нам больших усилий. С фронта наседали части 71-й пехотной дивизии противника. Не было почти никаких переправочных средств. Переправу прикрывал один из полков 214-й дивизии, которой командовал генерал Н. И. Бирюков. И он, и комиссар дивизии А. Ф. Соболь проявили большую организованность и личное мужество, руководя отходом дивизии. 214-я стрелковая дивизия и другие соединения армии, переправившись через Дон, тут же заняли оборону по его левому берегу.

В результате принятых мер к вечеру 27 июля образовавшийся прорыв был ликвидирован на всем фронте 64-й армии. Противник хотя и прорвал первую полосу обороны 64-й армии, но дальше развить наступление не смог. Он был остановлен на реках Чир и Дон.

Опасность прорыва противника из района Нижне-Чирской с ходу на Сталинград была ликвидирована. Противник также не смог прорваться с юга к переправам у Калача.

Три боевых дня — срок небольшой, но для меня, недавно прибывшего на фронт, этот малый срок оказался во всех отношениях очень важным.

Правофланговым войскам 64-й армии пришлось отступить. Первые неудачи, однако, не обескуражили нас. Я верил, что настанет время, и зазнавшимся гитлеровским генералам еще придется испить горькую чашу поражений, которые нанесет им Красная Армия.

Успех противника во многом объяснялся тем, что он начал наступление, когда войска нашей армии еще не были собраны в полки и дивизии. Если бы мы имели хотя бы двое-трое суток для организации обороны, собрали бы полки, батальоны и дивизионы, закопались в землю, наладили огневое взаимодействие и связь, подтянули боеприпасы и организовали нормальное снабжение — противнику не удалось бы так легко прорвать оборону на фронте 64-й армии.

Наблюдая за тем, как гитлеровцы проводили артиллерийскую подготовку по участку 229-й стрелковой дивизии, я заметил слабые стороны в их тактике. Артиллерийские и минометные налеты велись разрозненно и не в глубину, а только по переднему краю. Широкого маневра огнем в ходе боя не отмечалось.

В годы учебы в Военной академии имени М. В. Фрунзе я изучал многие операции немцев на Западном фронте в первую мировую войну. Мне были известны взгляды немецких генералов на роль артиллерии в войне будущего (например, идеи Бернгарди). Поэтому в первые дни боев на Дону я ожидал от артиллерии противника классического взаимодействия, четкой организации огневого вала, молниеносного маневра огнем и колесами. Но этого не было. Я встретился с далеко не новым методом медленного прогрызания последовательно одной траншеи за другой.

Будь у нас в это время более глубокое построение обороны (не пять, а все девять батальонов), да еще противотанковые резервы, можно было бы не только сдержать наступление, но и нанести больший урон противнику.

Немецкие танки не шли в атаку без пехоты и без поддержки авиации. На поле боя не заметно было доблести немецких танкистов, их смелости и быстроты действий, о которых писали зарубежные газеты.

Немецкая пехота была сильна своим автоматическим огнем, но быстрого движения на поле боя и решительной атаки я не видел. Наступая, немецкие пехотинцы не жалели патронов, но стреляли часто попусту.