От Тарутино до Малоярославца

Начнем с визита Лористона. Он прибыл в ставку Кутузова вечером 23 сентября 1812 г., т. е. на следующий день после известного боя. Обстановка была напряженной, французы могли вновь перейти в наступление, чтобы сбить русских с Тарутинских рубежей. Расположение лагеря было далеко не безупречным. По свидетельству Ермолова, он был довольно тесным, из-за чего перемещение войск представляло определенные трудности. Очень слабым местом у русских являлся слабо укрепленный левый фланг, который к тому же не прикрывал надежно Новую Калужскую дорогу. Достаточно было крупным силам французов показаться на этом направлении (что и произошло 11 октября 1812 г.), и русские оставили свой лагерь без боя.

Кутузов понимал это и поэтому, будучи к тому же опытным дипломатом, менее всего предполагал резким отказом спровоцировать «Великую армию» на активные действия. Ему необходимо было выиграть время для укрепления своей армии. Поэтому он разыграл перед Лористоном целый спектакль, прикинувшись слабым стариком, сочувствующим мирным намерениям Наполеона[30]. Беседа проходила с глазу на глаз, без свидетелей, что вызвало у недоброжелателей фельдмаршала подозрения в сепаратной сделке. Однако они ошибались. Кутузов не уступил Лористону ни в чем (отверг обвинения в варварском ведении войны, отказался от размены пленных и т. д.). В то же время по главному вопросу о заключении мира он не дал резкого отпора и даже послал курьера в столицу с секретным предписанием попасться в руки французов. Тем временем другой курьер, с просьбой к Александру I не заключать мира, был послан в обход, через Ярославль[31]. Этот маневр усыпил бдительность бойцов корпуса Мюрата, и на позициях в ожидании ответа из Санкт-Петербурга установилось неофициальное перемирие. Именно это обстоятельство впоследствии сыграло большую роль в успехе Тарутинского боя.

Осторожный Кутузов на следующий день после визита Лористона перенес свою ставку в деревню Леташевку на Старой Калужской дороге (в настоящее время деревня не существует, т. к. полностью уничтожена в 1941 г.). Вскоре он переместился еще дальше, в село Леташевка, расположенное в версте от большой дороги.

Новая страница истории Тарутинского лагеря посвящена акции, которую еще Н. Ф. Гарнич назвал «чисткой русской армии»[32]. Она началась с объединения двух армий в одну и увольнения, «по болезни», Барклая де Толли[33], а закончилась удалением из армии, по той же причине, Л. Беннигсена. Масштабы этой акции Кутузова до сих пор в полной мере не изучены. Больные генералы пережили Кутузова и впоследствии занимали видные командные посты в армии. Кроме них лагерь вынуждены были покинуть Ростопчин и известный военный теоретик Клаузевиц, которого Гарнич называет не иначе, как «пресловутый», «бесполезный» и т. п[34]. Многих генералов и офицеров коснулись в это время перемещения по службе. Эти меры вызвали обострение обстановки в офицерском корпусе. Н. Н. Раевский так писал об этом: «Я в Главную квартиру почти не езжу, она всегда отдалена. А более для того, что там интриги партий, зависть, злоба, а еще более во всей армии эгоизм, не смотря на обстоятельства России, о коей никто не заботится»[35]. Несомненно, эта тема требует всестороннего исследования с привлечением тех фактов, которые до недавнего времени замалчивались.

Перейдем теперь к теме взаимоотношений армии с мирными обывателями (народом), которая до сих пор освещалась в советской историографии крайне односторонне. Историки писали о патриотическом подъеме, о массовом партизанском движении, идеализируя взаимоотношения военных и гражданских, не замечая «неудобных» фактов. Ограничимся территорией 3 уездов (Боровский, Малоярославецкий, Тарусский) Калужской губернии. Именно они стали ареной действий российской армии в сентябре-октябре 1812, за время пребывания в Тарутинском лагере.

М. Б. Барклай де Толли. С портрета неизвестного художника 1-й четверти XIX века. Л. Аверьянов

Первые сведения о появлении в Калужской губернии мародеров из отступавшей российской армии относятся к августу 1812. Барклай де Толли предупреждал калужан: «Употребляйте осторожность противу… тех воинов наших, кои, забыв Бога и обязанности свои, дерзнут посягать на собственность вашу. Таковых препровождайте к воинским и гражданским начальствам, и будьте уверены, что вы за малейшую нанесенную вам обиду удовлетворены будете жесточайшим их наказанием»[36]. Ему вторил калужский губернатор, призвавший земляков: «употреблять силу против сих злодеев без малейшего опасения какой-либо ответственности. Таковых беглецов стараться истреблять, ловя их представлять начальству, а сопротивляющихся хотя бы и жизни лишать»[37]. Однако эти призывы обращены были против дезертиров, но не затрагивали незаконных действий военных по отношению к мирному населению. Борьба с мародерством дезертиров, в сущности, была попыткой сохранить дисциплину в теряющей свою боеспособность отступавшей армии.