От тебя поближе

— Что ты творишь со мной, ведьма? — хрипло выдохнул Борзый, второй рукой снимая с себя какие-то штучки типа мини-наушника и микрофона.

Швырнув их на раковину, туда же отправил заколку с моих волос, распуская мои локоны по плечам.

Мои отчаянные попытки сопротивляться ему рассыпались в прах от темнеющего взгляда серых глаз. Затягивал снова меня в свою бездну, из которой я не могу вырваться, не могу спастись.

— Ненавижу тебя! — поспешила я сообщить ему то, что неделю шептала в подушку, захлебываясь в слезах.

— И я скучал, Ма-ли-и-нка-а, — прошептал Борзый, пропуская сквозь пальцы мои волосы и опуская горячие ладони мне на обнаженную спину, прижал к себе, нежно поглаживая пальцами кожу.

— Не трогай меня, блохастый! Пусти! — понимая, что меньше всего этого хочу, упрямо требовала я, вырываясь из последних сил.

Упираясь в его плечи, царапая их и жадно стискивая бугрящиеся мышцы.

— Не могу! — прорычал волчара, впечатывая меня в стену своим телом и закрывая мне рот поцелуем.

Между нами снова наэлектризованное поле. От жара его жёсткого торса все тело прошибает короткими импульсами, раскручивая огненные жгуты, собирающиеся в узел там, где его член упирается в меня, твердым аргументом доказывая, что не может отпустить сейчас.

От ласк его горячего языка в голове происходит короткое замыкание, меня трясет, внутри все выворачивает от острого желания так, что ноги подкашиваются.

Прикусываю его язык, просто из последних остатков обиды и злости.

— Стерва! — хрипит Борзый, рывком расстегивая лямку платья на шее.

Тонкая ткань скользит вниз, на радость волку обнажая отвердевшие соски на отяжелевшей груди.

— Сволочь! — возвращаю ему любезность, забираясь руками под его футболку, впивая ногти ему в спину, отчего волчара ещё сильнее прижимает меня к прохладной плитке на стене.

— Для кого такой наряд? М-м-м? — свирепел Сашка, обнаружив не только отсутствие бра, но и чулки.

— Не для тебя! — наплевав на последствия, отвечаю я.

Зверюга рычит, сверкая диким взглядом, по-хозяйски сжимая грудь, второй рукой задирает мне подол платья, сминая в ладони зад в тонком кружеве. Меня пробирает дрожью от нетерпеливых покусываний груди, а удары кончиком языка по его малинкам заставляют закусывать губы, сдерживая стоны. Как же остановиться, когда его руки уже везде, успевают и жадно сжимать грудь, и скользить по животу, нежно кружа по нему и спускаясь к бёдрам, пробираются к единственной кружевной преграде.

— И это не для меня? — отодвигая полоску трусиков, хрипло рычит Борзый, поглаживая пальцами влажный вход, заставляя меня вскрикнуть от вторжения сразу двумя пальцами в туго сжимающие их стенки. — Уверен, только для меня.

Накрыв снова губы, он приглушал мои стоны и поцелуи. Сметая все мои обиды, всю накопленную злость, оставляя только дикий огонь в его серых глазах, его аромат, заменивший кислород в каждой клетке. Снова травит меня собой, а у меня нет сил сопротивляться его мощи, его наглым поцелуям.

Звук пряжки ремня и расстегивающейся ширинки все же родил в моем затуманенном мозгу мысль, что я докатилась до траха в туалете клуба, но и она улетучилась, едва горячая головка уперлась в мою промежность и крепкая ладонь, скользнув по бедру, подняла мою ногу.

— Стервочка, — напомнил мне Борзый, намеренно не давая мне ответить.

С первым толчком Сашка глухо простонал, кусая мочку уха. Но снова вернулся к губам, смешивая наши стоны с войной, кто кого покусает больше.

Без промедления Сашка вбивает себя в меня, все быстрее втискиваясь в сжимающих мышцах. Сжимая его в объятьях, я чувствую, как его лихорадит, как напряжены все мышцы и горячее дыхание обжигает не меньше, чем распирающей меня внутри горячий ствол.

Подняв вторую ногу, Борзый просто вколачивает меня в стену, проникая до основания с громкими звуками соприкасающихся тел, быстрее и резче двигая бедрами, шепчет что-то мне в губы, снова слизывая с них мои стоны.

Я вылетаю снова, чувствуя только его в пространстве, все остальное гаснет, исчезает, подарив мне короткий миг наслаждения, прежде чем я вернусь обратно и осознаю, что опять проиграла волку. Зажмуриваюсь в отчаянной попытке продлить этот неизбежный возврат в реальность, чувствуя, как Борзый выходит, уже отстрелявшийся, и осыпает легкими поцелуями мое лицо. Говнюк, теперь и это будет сниться.

В двери снова настойчиво стучат, и Сашка, выпуская меня из рук, заботливо подал салфетки, дождавшись, когда я поправлю платье, отвернулся тоже, натирая свой наказатель. Черт, Санька, что же ты творишь? Щёки горят от стыда, и мне даже Борзому не хочется смотреть в глаза.

— Убирайся, — глухо сказала я, открывая дверь, едва он застегнул ширинку.

— Твою мать, Сашка! — наорал на меня с другой стороны Костя. — Я весь клуб шесть раз оббежал! А ты… — в этом месте он замолчал, выкинув руку и выдергивая Борзого в коридор.

— Ты охренел? — рявкнул Костик, а я вжала голову в плечи, глядя, как они мутузят друг друга.

— Кость… Саш… пожалуйста, не надо! — пропадал мой писк в шквале мата собеседников.

— Что за терки, пацаны? — вмешался грузный дядька, появившись в коридоре.