От тебя поближе

— Идиот, — вздохнул шеф, — меня ты тоже провоцируешь? Что ты творишь, Сань? Не знай я тебя как облупленного, решил бы, что ты, обитая в этой сфере, сменил приоритеты.

Я закрыл глаза, не желая его слушать, может, он и продолжил бы меня пытать, но зашла главврач и выдворила полкана таким приказным тоном, что ему у нее можно мастер-класс попросить, глядишь, послушнее будут подопечные.

Мне нравится лежать с закрытыми глазами, ведь тогда я сразу вижу ее. Она смеется, убегая от меня по грядкам на дачах, в ее медных волосах играет солнце, и они как спиральки прыгают, заманивая меня. Замирает, с нежностью глядя в глаза, когда я ее поймаю, доверчиво подставляет свои сладкие губки, разрешая целовать их. Я не могу забыть нежную кожу под моими лапами и как жадно целовал ее, от вкуса которой дурею моментально. И пусть жжение в груди от воспоминаний словно мне сто паяльников прижгли, все равно это — лучшие моменты, только так я могу ее видеть. Я ведь даже фотографию ее не могу с собой носить.

Мне не хотелось выпускать ее из рук в ту ночь, но я даже за водой сбегал, едва отдышавшись, с дебильной улыбкой на всю рожу, вспоминал ее награду, обещанную за это. «Хоть троих детей проси». Нашел на ее кухне противозачаточные, хотел выкинуть упаковку в мусор, но решил, что это слишком подло, и поэтому просто выпотрошил все блистеры, смыв таблетки водой в раковину.

Ага, идиот, прав полкан. Потратив минут пять, перевернулся мордой в подушку, не желая никого больше видеть, кроме нее. И пусть меня убивают эти слова, которые она сказала: «Люблю тебя», пусть этот момент, как на зажевавшей пленке, повторяется раз за разом, сжимая сердце в тиски и тугим горьким комом подкатывая к горлу, но я хочу их помнить. Всегда, до последнего вздоха буду вспоминать ее тихое признание и робкий взгляд моей дерзкой Малинки.

Джексон вернулся опять не один. Задолбали шастать. А вот Сумрак явился впервые, меня всегда напрягала его способность видеть людей насквозь, даже не разговаривая с ними. Да и он не стремился к дружбе со мной, ревновал, считая, что мы с Леркой не просто дружим.

— Третий раз? — спросил Кир у Джексона.

— Четвертый. Первый раз он тренажерку в подвале дома разгромил, орал там как загнанный дикий зверь. Лапы до сих пор зажить не успевают, он их опять крошит.

Я не хотел вспоминать этот первый раз, но такой выброс эмоций у меня был впервые. От безысходности, от понимания, что я никогда не скажу ей этих слов, что скорее убью себя, чем позволю хоть на секунду ей оказаться под прицелом. Да, я разгромил, крушил все, и ни Кабан, ни кто-то еще меня не смог остановить, пока я разбивал кулаки не просто до крови, до торчащих костяшек, до хруста. И я не помню, как потом оказался здесь, наверное, кто-то из пацанов все-таки вырубил.

Кир с Джексоном еще перемывали мне кости, совершенно не парясь, что я их слышу, а я вдруг вспомнил его слова.

— Сумрак, почему ты сказал ей выбирать меня? Что-то там идеально несовместимые вроде, — повернулся я, сразу наткнувшись на его взгляд.

— Я думаю, ты и сам знаешь ответ. Потому что вы как из двух параллельных миров, которые никогда не должны были пересекаться. Я попробую объяснить. Приблизившись однажды, ваши чувства были как вспышка сверхновой, ударная волна которой столкнула ваши галактики. И теперь эту связь невозможно разорвать, истории известны несколько исходов. Либо гибель одной из них, либо объединение в одну с целым всплеском звездообразования.

Гаденыш, умеет же так сказать, что за душу берет. Хотя, может, только меня, Джексон вон стоит, в телефоне ковыряется, параллельно ему на вспышки.

— И не думай, что ей легче, чем тебе. Ты ведь знаешь, что я вижу? Вижу, как ломает тебя, а теперь представь, что с ней происходит то же самое.

Сука-а-а-а! Да этот тип сам может убить не только взглядом, но и словом. Ни один физический ущерб не сравнится с эффектом от его простых фраз. Как же больно! И жадный докторишка не дает яду, говорит, что нет касторки от такой болезни.

— Ты же можешь ей помочь? — вздрогнул сам от своего сиплого хрипа, спросив у этого любителя разобрать чужой мозг на нейроны.

— Нет. Она просит не говорить о тебе с ней. И… избегает встречи, просит предупредить, если ты приедешь к нам.

— Я не приезжаю.

— А вот это зря. Приезжай, — вставая, Кирилл зацепил мой взгляд.

Вот и думай теперь, это он внушил мне это желание мотаться к ним или я сам решил. Но съездить надо, конечно, хотя бы Кида проведать.

С этого дня у меня появилось еще одно непреодолимое желание: видеть Малинку хотя бы издалека. Едва меня выписали из больницы, каждый вечер я, петляя как пьяный заяц, приезжал к ее офису.

Она работала допоздна. Каждый день засиживалась до позднего вечера, потом ехала домой. Изредка заезжала к Воропаевым. Часто бывала в разных салонах, возможно, эти спа ей помогают отдыхать, а может, она привыкла ко всему этому.

Сегодня она выезжала куда-то на встречи, но я знаю, что вернется в офис свой. Купив кофе у Димки в мобильной кофейне, я ждал, когда Костя привезет ее обратно.