От тебя поближе

— Нормально. Каски вчера полдня чистили, поставщик накосячил, привезли все в оружейном масле.

— Я бы почистила твою каску в смазке, — мечтательно произнесла я, кажется, вслух, у Борзого дернулся кадык и жилка на шее запульсировала как сумасшедшая.

— Еще одно слово, и я Еву соседям сплавлю, а она их не любит! — пригрозил мне Борзый, как и я, мечтая оказаться уже наедине.

Я много узнала о нем из данных Аленки, но одна вещь меня поразила. Изучая его жизнь шаг за шагом, я поняла, что он не только сам ни с кем не сближался, но и никогда по сути не ощущал себя любимым. Его родители наверняка любят его, но они из тех, кто не особо проявляет свои чувства. Воспитывали в строгости, скупы на ласку, все в науке. А потом он и сам был вынужден быть со всеми хамовато-отталкивающим, не давая никому повода любить его.

Наверняка были девчонки, испытывающие влюбленность в этого сногсшибательного парня, но он им не давал ни единого шанса, как поначалу и мне.

— Любимый. Так ты у меня записан, — ответила я ему на его вопрос, просто сердцем почувствовав, как ему это важно знать, что кто-то любит его такого, как есть.

Борзый метнул на меня взгляд, тот самый, пристальный, изучающий мое лицо, и я даже не поняла, как в его руке оказался мой телефон. Молча протянув мне, ждал, пока я его разблокирую и покажу ему его контакт. Схватив смартфон, он вылетел из кухни, пробормотав, что надо ему взять вещи, он едет домой.

Домой. Я — его дом! Хватит на сегодня ему потрясений или добить?

Пока Сашка гремел гантелями, я внимательно следила за Евой. Но так и не поняла, в чем причина, что она путает. То ли ее забрали от отца, когда зрение еще не сформировалось, и обращение «папа» она применяет ко всем, у кого растительность на лице, то ли это психологическое что-то.

Я познакомилась с сестрой Борзого, тоже характер тот еще, но очень веселая девушка, младше меня на пять лет, и по взглядам Марка понятно, что чертовски привлекательный мужчина, не сдавшийся перед многими красавицами в его жизни, не устоял перед матерью-одиночкой, влюблен и потерян для всех охотниц.

Пока мы спускались к машине, Борзый вместо того, чтобы тискать меня в лифте, о чем-то напряженно думал. Хмурил брови, сжимал мою руку в своей и грыз спичку.

Я очень ругала себя, что не приехала на такси, и до дома нам пришлось добираться каждому на своей машине. Конечно, когда я догребла, «Гелик» Борзого уже стоял напротив моего подъезда.

Встретив меня, Борзый протянул руку, но не потому, что решил проявить чудеса галантности, а потому, что ему зачем-то понадобилось потащить меня к «Гелику». Остановившись у задней двери, он вроде хотел открыть ее, но так и оставил руку на ручке.

Склонив голову в своей привычке, приподнял мой подбородок, но непривычно нежно погладил щеку, почему-то на парковке решив поболтать.

— Я не буду другим, Малинка. Я же невоспитанный грубиян и наглый хам.

— На меньшее я не согласна, — вздернула я бровь, показывая, что и он со мной не заскучает.

— Скучала по мне, — утвердительно сказал Сашка, дерзко улыбаясь.

— Очень, — заглянув в его глаза, где переливалась сталь, то темнея, то светлея, призналась я.

— Любишь? — тоже не то спросил, не то напомнил мне Борзый.

— Очень. И я беременна. Тоже очень, — все-таки достигло мое терпение края.

Борзый от неожиданности дернул ручку двери и под звуки чего-то высыпающегося из салона «Гелика» схватил меня и закружил, то целуя, то ныряя в мои волосы волчьим носом, порывисто дышал, стискивая меня в ручищах.

— Такого в твоей коллекции еще нет, — поставив меня на землю, Сашка кивнул на открытую дверь машины.

Кажется, моя челюсть отвалилась, пробивая асфальт до самого тоннеля метрополитена.

Все заднее сиденье с горкой было завалено бумажными стаканчиками, которые вывалились сейчас, и они же вываливались больше двух недель назад на даче.

Их было явно несколько сотен, я не знаю, сколько штук он рисовал в день, но потратил на них точно не меньше месяца, а может, и два.

Они были разные, но смысл один. На каждом были слова: «Люблю тебя, Малинка», «Ты моя жизнь», «Моя любимая Стервочка», «Жду тебя, Любимая», и это только то, что я успела прочитать, прежде чем повисла у него на шее снова.

— Люблю тебя, мой Борзый волк. Пойдем домой?

Глава 40

Ненавижу ночные смены. Пока нет полноценной команды, приходится самому торчать на работе. Эту ночь опять провели врозь, и больше всего мне не нравится, что Санька тоже не высыпается и нервничает, переживая за меня. Дважды вызывала в свой офис ГБР поздно вечером, когда я был на дежурстве, приходилось за старшего оставлять кого-то и мчать к ней, испытывать на прочность все декорации в ее студии.

Ее беременность заставила меня быть сдержаннее, но Саньке это не нравилось, и сколько бы я ни убеждал ее, что я могу ждать, когда будет можно отрываться как раньше, она упрямо твердит, что в этом нет необходимости. Моя несносная девчонка всячески меня провоцирует, доводит до такого состояния, когда я уже перестаю себя контролировать, коварная и хитрая.