От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века

Теории идеологической борьбы в любых их вариантах — обостренных, словесно приглаженных или наукообразных — всегда были нацелены на обслуживание «американизма», «американоцентризма», американской «сверхдержавности», а в конечном счете «мирового господства». Как мы видели, в буржуазной политологии и в дорейгановский период в широком ходу были концепции идеологического противоборства, замешенные на грубой военной силе. Крайне правая фракция американского истэблишмента практически полностью отбросила камуфляжные оболочки, которыми обволакивались разного рода концепции, направленные на идеологическую эрозию социализма.

Администрацию США называют сегодня самой идеологической в истории страны. Президент США открыто объявил «крестовый поход» против коммунизма. На подрывные идеологические диверсии выделены огромные средства, созданы целевые подрывные программы.

Основными методами «подавления» коммунистической идеологии, носителями которой в США считают страны, группы людей или отдельные лица, не разделяющие американские взгляды на мир и его будущее, являются нынче огонь и меч, убийства, терроризм, ставший в США государственным делом. Линия на казенный «американизм» пронизывает и всю внутреннюю жизнь страны. Растущие на этой почве шовинизм, психоз «всеобщей лояльности» активно подталкивают страну к фашизму американского типа. Это представляет для человечества особую угрозу, особенно в контексте реальной ядерной мощи США, ориентированной на завоевание всего мира.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ НОЧНЫЕ СНЫ И ДНЕВНЫЕ КОШМАРЫ

«Бог избрал американцев, чтобы окончательно перекроить мир». Это изречение, принадлежащее сенатору А. Бевериджу, относится к 1900 году. Но как свидетельствует Р. Эльстайн в книге «Возвышение американской империи»[455], еще в 1850 году одна из газет Нового Орлеана, размечтавшись, писала: «Орел республики будет гордо возвышаться над полем Ватерлоо, после того как он пролетит над ущельями Гималайских гор или Урала и наследник Вашингтона взойдет на трон мировой империи».

Это было в прошлом столетии.

В XX веке американских политологов буквально заворожила идея «мирового господства».

В конечном итоге все наиболее воинственные доктрины американского империализма — «сдерживание», «освобождение», «контрсила», «гибкое реагирование», «принуждение», концепции «ограниченной войны», «продолжительной войны», «локальных конфликтов» и многие другие — тесно связаны между собой стратегическим курсом американских монополий на создание «мировой империи». При этом доктрина «национальных интересов» готова благословить любые взгляды и любые действия. В основе ее — примитивная философия эгоцентрического, крайнего индивидуализма, принявшего затейливо извращенную форму «мессии» XX века, «исторического предопределения» американского владычества над миром.

Разумеется, как в прошлом, так и сейчас интервенционистская политика правящих сил США диктовалась интересами большого бизнеса, получившими название «национальных интересов». Жажда наживы толкала монополистическую буржуазию к захватам, войнам, подрывным акциям, военным переворотам, насаждению хунт, подкупу партий и целых правительств. Но, кроме этой определяющей, главной пружины американского экспансионизма, есть и дополнительная, коренящаяся в особенностях исторического формирования этого государства и общества, в культе силы, который органически вплетен и в ткань высокой политики, и в стиль человеческих отношений, и в практику бизнеса, и в психологию повседневного поведения индивидуума.

Сами американцы признают, что насилие является интегральной частью американского образа жизни. «Насилие — это один из базовых амбивалентных элементов в нашем обществе. Мы часто прибегаем к нему и порой любим его… Насилие — необходимая часть американской жизни… Мы узнаем его вскоре после рождения и практикуем его вплоть до самой смерти»[456].

Носители различных форм насилия использовали его для достижения богатства и славы, для расправы с политическими, религиозными противниками, соперниками по бизнесу. Виджилянты силой утверждали свою версию «порядка» на пограничье, а затем свои принципы американского образа жизни. Вскоре после образования государства стало обнаруживаться, что принцип силы начинает играть всевозрастающую роль в сфере отношений с другими странами. Постепенно складывался миф об «американской исключительности», или «американской миссии». «Наше дело — дело всего человечества»[457], — объявил еще Бенджамин Франклин.