От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века

Д. Эйзенхауэр оставил своему преемнику готовый оперативный план ядерной войны на 1962 год[567]. Дж. Кеннеди, которому сегодня создают в США образ «миротворца», шел на президентские выборы с программой, которая звучит сегодня вполне по-рейгановски. Он обвинял республиканцев в «слабости» по отношению к СССР, сокрушался о том, что США, мол, теряют «силовое основание политики — ядерную силу», призывал к ликвидации некоего «ракетного разрыва», пугал «советской угрозой», тем, что СССР воспользуется отставанием американских сил устрашения[568]. Место «массированного возмездия» заняла доктрина «гибкого реагирования», в основе которой осталось использование ядерного оружия. Стратегическая ядерная сила «по-прежнему остается ключевым пунктом национальной безопасности, но дополнения Кеннеди доводят ее точно до требований сегодняшнего дня… Плановики Кеннеди размышляют более четко о ядерном нападении, чем их предшественники. Планируется не только выживание, но и способность точно действовать в кромешном аду послеатаковой атмосферы!»[569]. Дж. Кеннеди не раз говорил о возможности превентивного удара по Советскому Союзу, а его министр обороны Макнамара — об «ограниченной войне», «контрсиле». О готовности администрации Кеннеди применить ядерную бомбу против Лаоса, Вьетнама, КНР и Советского Союза свидетельствует его ближайший соратник Т. Соренсен[570]. И все же у Кеннеди хватило здравого смысла и понимания необходимости тщательно проанализировать возможные катастрофические последствия ядерной войны для самих США. Проявленный реализм способствовал некоторому очищению душной атмосферы в советско-американских отношениях. Но американские правящие круги уже настолько были поражены идеей ядерной войны, что в первые же часы после убийства Дж. Кеннеди его наследник Л. Джонсон немедленно поднял в воздух стратегическую авиацию, используя эту акцию для нагнетания напряженности[571].

К «восстановлению военного превосходства» США над СССР призывал и Р. Никсон в первый год пребывания в Белом доме. Однако затем реалистическая тенденция на некоторое время возобладала, она помогла заключить бессрочный Договор между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО); временное соглашение об ограничении стратегических: наступательных вооружений (ОСВ-1), соглашение о предотвращении ядерной войны и ряд других важных соглашений, Все это вселяло надежды, что человечество, уставшее от американских угроз учинить вселенскую катастрофу, поворачивается к миру и сотрудничеству как единственно разумным формам отношений между государствами.

Но этим надеждам не суждено было сбыться. По мере того как политика разрядки напряженности пускала все более глубокие корни в международную жизнь, силы реакции и милитаризма объединялись и сплачивались для того, чтобы убить ее и вернуться к новой «холодной войне» как прелюдии к войне ядерной. Вновь брали верх имперские амбиции правящих сил Соединенных Штатов Америки.

Горячим поборником идеи «ограниченной» ядерной войны был министр обороны Дж. Шлессинджер. Он упорно противодействовал тем реалистическим тенденциям, которые проявлялись в политике администрации Р. Никсона и Дж. Форда. И упрямо повторял старую идею о «лимитированном» обмене ядерными ударами между СССР и США, о возможности «избирательного» применения ядерного оружия для защиты Западной Европы, а также «первого удара» по СССР. Другие политические и военные лидеры продолжали настаивать на том, чтобы США были готовы пойти на «нанесение выборочных ударов по СССР»[572], а Шлессинджер откровенно признавал, что США разрабатывают различные варианты ядерного нападения.

Администрация Картера, особенно в последние два года пребывания у власти, внесла свою лепту в разрушение политики разрядки. Это при нем на совещании в Оттаве группы ядерного планирования НАТО было принято решение о размещении американских ракет средней дальности в Западной Европе. Это при Картере — Бжезинском были изданы директивы: №41 — о развитии «гражданской обороны» США, № 53 — о мерах совершенствования средств связи; № 58 — о мерах по защите гражданского и военного руководства в случае ядерной войны. А всего Картер — Бжезинский подготовили пять новых директив по ядерной войне: № 18, 41, 53, 58, 59. Они открыли военно-промышленному комплексу новые возможности для военных заказов и дополнительных прибылей. Картер и его помощники, говорится в книге «Секретные американские планы ядерной войны», «подвели две сверхдержавы к порогу войны ближе, чем когда-либо до этого в ядерный век»[573].