От царской Скифии к Святой Руси

И в этой связи очень важными являются факты, установленные советским антропологом В. В. Бунаком. В своей статье «Происхождение русского народа по антропологическим данным» он, в частности, пишет:

«...Выяснилось, что ни одна русская группа не воспроизводит полностью комплекс особенностей, свойственных центральным вариантам балтийского, уральского или неопонтийского расовых типов. Этот факт и многие другие привели к выводу, что в основе русских антропологических вариантов и некоторых дославянских (?) лежит один общий антропологический слой, очень древний, восходящий к ранненеолитическому и мезолитическому времени. Исходный общий тип, названный древним восточноевропейским, отчетливо выступает в суммарной характеристике современных групп русского населения. В расово-таксономическом отношении восточноевропейский тип, не выделенный в прежних работах, входит в круг разновидностей европейской группы как особая раса».

Эти факты являются важнейшим доказательством того, что славянорусы являются древнейшими, исконными обитателями Русской равнины. Вопрос о древних миграциях отпадает сам собой.

Удивительным является и факт сохранения древнейшего, особого расового типа, не соотносимого ни с расовым типом прибалтийских народов, ни с угро-финнами Приуралья. Следовательно, спекуляции о расовых «мутациях» русских, которые разными горе-исследователями связывались то с угро-финнами, то с татаро-монголами, а то и с иными какими «пришельцами», также отпадают как антинаучные фантазии.

Но самое главное для нашей темы то, что антропологическая наука определяет тот расовый тип, бытовавший на древней арийской прародине, по Тилаку, который арьи принесли в Индию и Иран, а племена культуры боевых топоров в Западную Европу. Везде этот тип подвергся изменениям и остался чистым на древней арийской прародине на Русской равнине от Белого моря до Черного. Факт существования древней восточноевропейской расы по-новому высвечивает этногенетическую историю не только славян, но и финнов.

Славяне и угро-финны

Необходимо учитывать то, что антропология как наука до середины XX века серьезно не привлекалась для воссоздания истинной этнической истории русских. Даже столпы русской исторической мысли имели по этому вопросу весьма смутное представление. Большинство из них отдали дань столь модной тогда теории о финском субстрате как одной из составляющей великорусской народности.

Например, В. Ключевский считал, что встреча руси и чуди носила мирный характер, за которой прошло быстрое смешение племен. Действительно, в письменных памятниках нет упоминаний о борьбе с финскими туземцами. Безусловно, этому способствовал и характер финнов. Но в народных преданиях поморов сохранились сказания о тяжелейшей борьбе с чудью, которую местами новгородцам пришлось уничтожать полностью, вырезая под корень.

В европейской историографии финны отмечены общими характеристическими чертами — миролюбием, робостью, даже забитостью. Русские, встретив финнов, сразу почувствовали свое превосходство над ними и прозвали их общим собирательным именем: чудь, что значит чудные. Чудью называли и эстов, и зырян. Абсолютно мирной картины взаимоотношений, конечно, не было. Финны отнюдь не стремились сразу перейти в православие. Коми-зыряне и пермяки еще в XIV веке не проявляли особого рвения к перемене веры. Святому Стефану Пермскому пришлось приложить немало трудов к их обращению в православие. Основная же масса была в «поганстве», в нем же она и оставалась даже после официального принятия православной веры славянорусов.

Финны-охотники отнюдь не были оседлыми племенами. И несмотря на то, что Несторова летопись говорит о том, что на озере Неро сидит меря, у Мурома сидит мурома, а на Белоозере весь, города Ростов, Муром и Белоозеро были построены славянами, а не финскими охотниками и рыболовами. Основная масса финнов, конечно, откочевывала на северо-восток, подальше от тяглового гнета русской феодальной государственности. Поскольку финское население было немногочисленным, оставшиеся без следа растворились в русском море.