От царской Скифии к Святой Руси

После Рюрика только два князя средневековой Руси носили то же имя — Рюрик Ростиславович (ум. 1212) и Рюрик Ольгович (ум. 1204), что говорит о какой-то непопулярности в княжеской среде этого князя. Совсем другое дело Олег, родич Рюрика и «воспитатель» сына Рюрикова Игоря. Именно этому князю мы, по сути, обязаны тысячелетним зданием нашей государственности. Олег не просто закончил объединение Руси, начатое предшественниками, он, возможно, единственный, кто осознал историческую необходимость объединения Киева и Новгорода как незыблемой оси новой империи. Фигура этого князя просто потрясает своей эпической мощью. Не случайно и имя Олег было одним из самых популярных в княжеской среде Рюриковичей.

Нельзя исключить возможность определенного противостояния в великокняжеской семье. С одной стороны, Олег и Ольга, с другой — сын Рюрика Игорь. Вполне возможно, что стараниями Олега, уж очень долго регентствовавшего при живом и взрослом наследнике — сыне Рюрика, а затем и Ольги в Древней Руси сложилось не очень хорошее мнение о Рюрике как об узурпаторе новгородского стола в обход детям старшей дочери Гостомысла и как, в конечном счете, о чужаке. Для христианских летописцев не в пользу Рюрика говорило и его происхождение от обожествленной в языческом поморье династии отца Рюрика, династии, которая, вероятно, выполняла и особые жреческие функции.

Конечно, и Олег не был чужд язычеству и был князем — вещим. Но Олег был свой, летописи его любят и хорошо знают его деяния. Почему любят его православные летописцы? На этот вопрос мы ответим чуть ниже. Определенно, какая-то оппозиция в его лице линии Рюрика все же угадывается. Приглядимся повнимательнее к Олегу.

С раннего детства каждому русскому человеку знакома «Песнь о Вещем Олеге» А. С. Пушкина. Слова седого волхва, сказанные князю, рисуют облик величайшего завоевателя нашей истории:

«...Воителю слава — отрада,
Победой прославлено имя твое,
Твой щит на вратах Цареграда...»

Поэтическая форма национального гения отчеканила для потомков память об апофеозе политического могущества молодой северной державы — языческой Руси даждьбожьих внуков!

Образ вещего князя еще тысячу лет назад обрел вечную жизнь в мифическом сознании народа, став былинным Вольгою. Фигура князя Олега ключевая для понимания всей тысячелетней парадигмы русской державной истории. Вероятный строитель первой каменной крепости на Руси, в Ладоге, объединитель двух самостоятельных восточнославянских государственно-династических центров, Новгорода и Киева, в единую державу, князь сочетал в себе функции древних арийских царей; был вождем дружины и верховным жрецом в одном лице.

Провозгласив Киев матерью городов русских, предопределив основание киевской митрополии через сто лет, он воссел на великокняжеский стол, обладая властью духовной и светской, прообразовав собой будущий принцип Русской Христианской монархии, в которой царь, через особое таинство миропомазания, наделялся священной властью главы Вселенской Церкви.

Великий князь киевский Олег нанес ряд ощутимых поражений Хазарскому каганату, путем искусной дипломатии спас Киев от нашествия переселявшихся в Европу венгров хана Арпада, поставил на колени сильнейшую державу мира — Ромейскую империю.

Не случайно, что именно этого князя творцы «норманнской теории» попытались отнять у русского народа. Трудами немецких «просветителей» и российской, но уже нерусской историографии, из Вещего Олега сделали норманнского конунга Одда, лишив нас на двести лет даже возможности помыслить о национальных корнях русской государственности. Древние предания, нашедшие отражение в новгородских летописных сводах, единодушны в том, что Рюрик и Олег находились в родственных отношениях.

По одним сведениям, Олег был шурином Рюрику, родным братом его жены. У преподобного Нестора он Рюриков свойственник. Ф. Гиляров в книге, выпущенной в 1878 году, носившей название «Предания русской начальной летописи», приводит такой малоизвестный факт, сохраненный летописями: «Ходилъ князь великиi рюрикъ с племянникомъ своим олгомъ воевати лопи и корелу воевода же у рюрика Валить».

Немного отвлекаясь от темы, заметим, что имя «Валит» с тех самых пор сделалось крайне популярным и у новгородцев, и у карел. В 1337 году воеводой новгородского города Корелы (ныне Приозерск) был некто Валит Корелянин, тайно сносившийся со шведами, замышляя против Господина Великого Новгорода. По летописному известию невозможно установить, был ли Валит XIV века русским или корелом. Однако вернемся к Олегу.

В раскольничьей летописи Олег вуй Игоря, то есть брат его матери. В «Прологе» под И мая Вещий князь назван дядей Игорю, что точно обозначало в древности только брата отца.