От царской Скифии к Святой Руси

Прежде солдат должен был уничтожать противника. Теперь же вопрос был поставлен иначе: праведной, справедливой или нет является сама война. Таким образом, в христианской империи война перестает быть ответственностью, лежащей бременем на совести одного человека, а становится проблемой ответственности всего общества, то есть проблемой социально-духовной. Амвросий, идя по следам Цицерона, утверждавшего, что есть два способа совершения несправедливости: первый — самому совершать несправедливость, второй — допускать, чтобы другие, совершающие несправедливость, оставались безнаказанными, пришел к выводу, что и войны бывают такие, какие было бы несправедливо не вести! Определять же, какая война справедливая, а какая нет, благословлять на ратный труд, по мнению Амвросия, имела право одна только Церковь, вместилище истины и мерило справедливости. Подобное учение не только заставляло христиан принимать участие в войнах, по определению Церковному являвшихся справедливыми, но и наделяло саму Церковь решать в империи вопросы войны и мира.

Итак, по взглядам Амвросия, справедливой считается война внешняя, ведущаяся во имя спасения христианского Отечества от агрессоров, но справедлива и гражданская война, ведущаяся ради избавления христианского общества от разбойников и нечестивых правителей. Именно в тот момент, когда судьба христианской империи зависела от ее воинских успехов, по вопросу о войне высказался и Аврелий Августин. По мнению Августина, дисциплина — единственное, что может спасти Церковь и государство от развала. Восстановление единства, считал он, есть восстановление мира и путь к спасению. Такими представлялись ему цели и задачи войны, войны праведной и справедливой: «Естественный порядок вещей, стремящийся к установлению мира среди людей, требует, чтобы решение и право начать войну принадлежало государю. Солдаты же должны беспрекословно выполнять приказы своих командиров во имя мира и общего спасения. Пусть сам государь и запятнал себя несправедливостью, но он военачальник. Приказ начальника делает солдата невиновным в совершенных государем злодеяниях».

Августин считал, что законные власти являются исполнителями Божественной воли, непостижимой для человеческого разума. Государь перед лицом Бога является единственным ответственным за несчастия и грех войны лицом. Это чудовищное бремя ответственности ложится на всякого осуществляющего власть и требует от него серьезного духовного подвига. Августин проводил различие между, с одной стороны, «миром земным», к которому стремятся все люди, в том числе и посредством войны, и «миром истинным» — с другой, который является частью истинного порядка вещей, имеющего много ипостасей.

Христианин должен искать совершенного и истинного мира — «Мира Божьего». Именно такой мир и является целью жизненного пути истинного христианина. Однако поскольку условием существования человека в земной юдоли является греховность, постольку никакой частичный мир не может заменить собой мира истинного и целостного. Таким образом, война как зеркало естественной несправедливости и греховной сущности человека — его обычное состояние при совершении жизненного пути на земле. Похожие мысли мы можем найти и у Ф. М. Достоевского, который считал, что состояние долгого мира и сытого благополучия отупляют человека, делают его глухим и невосприимчивым к Божественным благодатным энергиям, и только война, с ее горем, лишениями и жертвенностью способна пробудить в человеке высшие духовные качества, о которых он даже и не догадывался.