От варягов до Нобеля

«Так получилось, что, возвращаясь, я выехал из Стокгольма вечером 13 апреля по новому стилю. Ближе к вечеру следующего дня я сидел в вагоне-ресторане, любуясь красотой северного ландшафта, когда мое внимание привлекла большая компания в другом конце вагона — человек тридцать обоего пола, которые, мягко говоря, выглядели странно и производили впечатление людей, каких мы обычно называем сбродом. По их речи я понял, что это, должно быть, возвращающиеся домой русские, однако не военнопленные, а потому все это показалось мне труднообъяснимым. Когда мы на следующий день пересекли границу на пути к Торнео, я увидел, что эти странные иноземцы оживленно разговаривают с массой других личностей подобного же разбора и что они начали раздавать красные шелковые банты с выполненной золотым тиснением надписью „Да здравствует социалистическая революция во всем мире!“. Мне стало ясно, что эти путешественники — возвращающиеся в Россию политики-эмигранты. На нескольких более крупных финляндских станциях этих русских приветствовали рабочие депутации с флагами впереди, и на торжественные приветствия отвечал мужчина, являвшийся, надо полагать, лидером этой возвращавшейся группы. Он говорил твердо и энергично, сопровождая речь выразительной жестикуляцией. В последнее утро, 16 апреля, мне в Тойяла предстояло выйти из поезда на Петроград, чтобы продолжить путь через Або и Гельсингфорс, где у меня были дела в связи с заводом. На коротком перегоне между Таммерфорсом и Тойяла я в вагоне-ресторане взял легкий завтрак и вдруг заметил, что напротив меня сидит тот самый человек, которого я видел на вокзалах в северной Финляндии и слушал его речи, обращенные к встречавшим там рабочим депутациям. Он сидел, углубившись в чтение книги, и у меня не имелось никакого повода помешать ему. Позднее я понял, что этим человеком был Ленин. Он поехал со своей свитой дальше в Петроград, где вечером того же дня был встречен огромными толпами рабочих и произнес свою первую зажигательную речь, уже с первых слов объявлявшую войну назначенному Временному правительству».

Юн Тунельд.

Почти все люди, с которыми мы уже встречались на страницах этой книги, бежали из Петрограда в спешке, часто при хаотических обстоятельствах. В подавляющем большинстве случаев они не взяли с собой ни предметы домашнего обихода, ни иного имущества. Например, Фритьоф Альмквист находился в заграничной поездке, и большевики запретили ему возвращаться в Петроград; его жена пыталась спасти, что могла.