От варягов до Нобеля

Между тем будущее виделось неопределенным и для Урбана Ерне, и для других жителей города. Несмотря на стремление шведского правительства сделать Ниен открытым стапельным городом под властью шведской короны, торговля так и не приобрела значительных объемов. Важная причина такого положения дел заключалась в том, что город не получил защиты в виде мощной крепости. В относящихся к Ниену и Ниеншанцу официальных письмах то и дело повторяется тема о скверном состоянии укреплений. В 1652 г. генерал-губернатор Ингерманландии и Кексгольмского лена Эрик Стенбок отмечает, что город «не укреплен, а стоит совершенно открытым». Спустя два года его преемник Густав Эвертсон Хурн сетует на то, что состояние крепостей лена находится ниже всякой критики: они настолько разрушены, что «во дворах многих сельских жителей ворота лучше, чем те, какие я нашел у государственных крепостей». Эта запущенность имела роковые последствия: летом 1656 г. город и укрепления штурмовали силами нескольких рот русские; многие жители были убиты, а дома обращены в пепел. Что же до Урбана Ерне, то он отправился в Нарву и затем в Стокгольм, где сделал выдающуюся карьеру как врач и естествоиспытатель.

Хотя уже в сентябре шведы смогли вернуть себе укрепление, неожиданно оставленное русскими войсками, происшествие 1656 г. показало цену беспечности. И стокгольмское правительство, и местные королевские военачальники пообещали населению города, что шанец будет укреплен и на строительные работы пришлют даже финских солдат. Но из этих великих планов опять ничего не вышло: обещанные войска прибыли, однако никаких работ произведено не было, поскольку отсутствовали средства на оплату мастеровым людям…

Принимая во внимание стратегическое значение восточных фортификаций, такая Политика властей кажется необъяснимой. Но небрежение крепостями имело свои очевидные причины. Шведская внешняя политика в военном отношении ориентировалась по преимуществу на юг. Для противостояния возможному неприятелю были обеспечены превосходные стратегические позиции. Завоевание Померании создало предпосылки для удара в сердце Германии и Польши, а также для нападения на Данию по суше; к тому же шведский флот имел в Висмаре опорную базу для операций в датском фарватере.

Восточному фронту подобного внимания не уделялось— граница с Россией по Сестре-реке рассматривалась исключительно с оборонительной точки зрения. Задача состояла в том, чтобы не позволить русским сломать замок, запиравший вход в Неву. Русским, чтобы достичь Балтийского моря, и в самом деле было трудно перепрыгнуть через Ладогу и Чудское озеро, но ведь то же самое в равной степени относилось и к шведам, если бы они решили наступать. К этому добавились трудности со снабжением, которые делали Ингерманландию непригодной в качестве операционной базы при нападении на внутренние районы России. Обеспечение провиантом шведской эскадры в Финском заливе зависело от военно-морских баз Кальмар и Карльскруна, и эскадре каждую осень приходилось возвращаться домой за необходимым продовольствием.

Только один шведский военный высокого ранга осознавал серьезность ситуации — командующий государственными фортификациями Эрик Дальберг. Он раз за разом обращался к Карлу XI, пытаясь привлечь его внимание к жалкому состоянию Ниеншанца. Э. Дальберг передавал королю и письменные описания, и чертежи крепости, а в сентябре 1681 г. лично посетил Ниеншанц. По возвращении в Стокгольм он составил «неоспоримый» отчет, в котором констатировал, что «и городские сооружения, и укрепление в том состоянии, в каком они ныне пребывают, более вредны, нежели полезны». Он продолжает: если Ниен будет «оккупирован русскими», то не только пресечется сообщение между Карелией и Ингерманланди-ей, но и русские смогут «всей своей великой силой войск легко… за краткое время так укрепиться в сей местности между двумя этими значительными реками и наконец (от чего да избавит милостивый Господь) осуществить свое с незапамятных времен испытываемое желание закрепиться на Балтийском море».

Эта бумага произвела определенное впечатление — для Ниеншанца были выделены средства и люди. Но и то, и другое поступило в недостаточных количествах, и в 1695 и 1698 гг. Э. Дальберг снова поднимает вопрос о «маленьком беззащитном шанце». Дальберг исходил из того соображения, что русские не отказались от своих планов и крепость Нотебург едва ли долго продержится. Поэтому генерал-губернатор предлагал королю устроить в Финских шхерах (так называлась местность ближе к устью реки) адмиралтейство с военными кораблями, которые смогли бы защитить шведские позиции на Неве и при необходимости ходить вверх по реке и во внутренние районы России.

В этой ситуации очнулись и другие шведские военные. Генерал-квартирмейстер Карл Магнус Стюарт (впоследствии преемник Дальберга на посту главы фортификационного ведомства) вносил, например, предложение перенести оборонительные сооружения ближе к месту впадения Невы в Балтийское море, на какой-нибудь один из семидесяти болотистых безлюдных островов в ее устье.