От ведьмы слышу!

Русский голос, глуховатый женский голос пел под аккомпанемент гитары и саксофона странную песню…

— Оставить? — спросил Арво.

— Оставьте! — едва не выкрикнула я.

А у тебя, быть может, праздник нынче,
Весь дом в огнях и музыке и в пенье…
А у меня опять под дверью хнычет
Дождь-сирота, присевши на ступени.

И ты поёшь (я даже помню голос),

И гости пьют, и шум, и звон бокалов
Разбившихся… Да, что-то раскололось.
Наверное, все то, что я искала.

А ты, забывший все, беспечно светел,

Как златокудрый отрок Боттичелли.
И палым листьям на твоем паркете
Ты никакого не придашь значенья…

А может быть, наоборот: и болью

Ты переполнен? И тоскою черной?
И ты уже почти не помнишь Бога.
И ты уже почти не веришь в черта.

И думаешь: вскрыть вены или — проще —

С двенадцатого — вниз. Но слишком страшно.
И парусами на ветру полощет
Твой белый бриг, ненужный и вчерашний.

Так что же держит? То ли память, то ли

Надежда на пришествие рассвета…
И никакой в том не играет роли
Вся эта жизнь и даже песня эта.

И путь, которым ты пройти решишься,

Не приведет тебя к заветной цели…

Шум и треск заглушил песню. Я чуть не взвыла от досады — песня мне понравилась.

— Верните! — Я защелкала кнопками. Бесполезно. Лишь на какое-то мгновение возник этот голос, пропев: «И даже страх сумеет стать спасеньем», — и исчез окончательно.

— Не огорчайтесь. — Арво увидел, какое мрачное у меня лицо. — Я понимаю, вы устали. Но мы скоро будем на месте, и там вы отдохнете. Это настоящий рай, если можно так выразиться.

— Верю вам на слово, — буркнула я и уставилась в окно.

…Арво меня не обманул. Кстати, по-моему, у финнов это национальная черта — честность, возведенная в ранг абсолюта.

Город Кемиярви, конечный пункт нашего автомобильного путешествия по Финляндии, был воистину северным раем. Его окружали безмолвные, гладкие как поверхность зеркал озера и не менее безмолвные сопки. Тишина, сосновый воздух, покой и неброская красота — лучшие составляющие отдыха Великих Ведьм.

Представительницы Трибунала жили (каждая отдельно) в симпатичных домиках на берегу озера, называвшегося так же, как и город. Этакий идиллический кемпинг оккультного характера. Меня Арво отвез к такому же дому: одноэтажному, выкрашенному рыже-алой краской, с крылечком и черепичной крышей.

— Такой дом называется «кесямёкки», — пояснил Арво. — Пока на озере не поселились Матери Ведьмы, здесь круглый год жили рыбаки…

— Таймень? — усмехнулась я, вспомнив дурацкую фразу пароля.

— И таймень тоже. Но в основном здесь ловится щука. — Арво сгрузил мой небогатый скарб на чисто выскобленные доски крылечка, показал, где ключи от дома лежат, а лежали они (вот он, утопический социализм!) прямо на подоконнике маленького окошка возле двери. — Я свою миссию выполнил. Располагайтесь, отдыхайте.

— А где же расписание работы этого санатория? — поинтересовалась я.

Арво непонимающе воздел брови. Потом понял, что это юмор, и, уже идя к машине, сказал:

— Не волнуйтесь. Здесь есть кому ввести вас в курс дела.

И «Рено Лагуна» серебристой рыбкой мелькнул среди сосен и исчез. Я вздохнула, оглядела окрестность: золотой закат, темные сосновые дали, озеро, подернутое легкой дымкой вечернего тумана — и, подхватив вещи, переступила порог своей ведьмовской избушки.

Кстати, для избушки она была отделана просто шикарно. Интересно, когда здесь еще не обосновались дамочки из Трибунала, каким рыбакам по карману был отдых в такой элегантной роскоши?

Гостиная (она же, по всей видимости, и столовая) была полностью отделана деревянными панелями теплого цвета липового меда. Панели имитировали бревна и действительно создавали впечатление этакого незатейливого деревенского домика. Мебель тоже была незатейливой: явно из натурального дерева и с самой дорогой обивкой.