От ведьмы слышу!

…Едва компания вышла во двор и зашагала по той самой тропинке, где Даша ночью закопала зеркальце с отражением возлюбленного, как из-за угла ближайшего дома медленно и красиво вырулил белый, прекрасный как невеста спортивный «мерседес» с открытым верхом и притормозил прямо возле оторопевшей Даши. Из машины вышел потрясающего сложения юноша в снежно-белом костюме, выгодно контрастирующем с оливковым цветом кожи, огненными карими очами и копной блестящих черных кудрей…

— Елки-палки, — прошептала Маша. — И откуда это чудо?!

«Чудо» направилось прямиком к Даше и опустилось на одно колено, не щадя белых штанов.

— Дэвушка, — сказало чудо непередаваемо сексуальным баритоном. — Наконэц-то я тэбя встрэтил!

— Ой! — вышла из шокового состояния Дарья. — Встаньте, пожалуйста! Вы кто такой? Я вас не знаю!

— Мэня зовут Ираклий. Я тэбя увидел на пляже. Ты солнечные зайчики зеркальцем пускала. Минэ твой зайчик в самое сэрдце ударил. Я покой, сон и мэсто на рынке потэрял, тэбя по всей Москва искал! Но как чувствовал — здэсь тэбя найду!

Маша завистливо вздохнула, а Дарья в отчаянии вспомнила, что, когда творила чары с зеркальцем, не вгляделась пристальней в идущую от реки фигуру. Юноша — и все. И попался в магию отражений не вампир, а…

— Ираклий. Какое у вас красивое имя. А меня зовут Дарья. Можно Даша, — сказала ведьмочка, рассматривая дивного юношу, как сластена — набор шоколадных конфет.

Вампир ее уже не интересовал.

Это и понятно.

Ведь на Дашу тоже подействовала зеркальная магия.

Да и потрясающий брюнет Ираклий был неотразим.

— Мы идем прогуляться, — сказала Даша Ираклию. — Вот это моя сестричка Маша, я ее очень люблю…

При этих словах вампир вздрогнул, как ужаленный.

— …А это ее друг Роман. Он… дизайнер. Художник.

— Вах! А я — простой торговец помидорами, аджикой, кинзой… Дашенька, ты любишь помидоры?

— У меня на них аллергия.

— А на шампанское? Нэт аллэргия?

— Нет. А при чем здесь…

— Садитэсь! — Простой торговец помидорами широким красивым жестом распахнул дверь своего авто. — Едэм гулять!

— Дашка. — Сестра толкнула ведьмочку в бок. — А вдруг он какой-нибудь жулик и маньяк? Завезет черт-те куда…

Машка не то чтобы побаивалась Ираклия, прекрасного, как статуя Давида работы Микеланджело. Просто ей было завидно. Вампир не выглядел столь мужественно и эротично.

— Но с нами Рома, — резонно заметила Даша. — И мои магические способности. Так что не бойся ничего. Он славный юноша. Мне нравится.

«Мерседес» рванул с места, распугав окрестных кошек. Ираклий напевал, Даша лучезарно улыбалась, Маша размышляла, вампир мрачно молчал.

…А Вика, наведя порядок после разгрома в квартире, неожиданно поняла, что ей нужно немедленно открыть коробку со своими свадебными туфлями.

В коробке, завернутые в салфетку, лежали две куколки, связанные алой лентой.

— Ах ты негодница! Удумала же… — покачала головой мама-ведьма, но развязывать куколок не стала. Потому что узнала ткань, из коей они были сшиты. Одна — из Дашкиной косынки, а другая…

Из Машиного носового платка.

Причем этот платок Вика на днях подарила вампиру Роману по его настоятельной просьбе. Роман хотел всегда носить с собой какую-нибудь вещицу, напоминающую о любимой девушке.

«Значит, Дашка уворовала у вампира платок, не зная, чей он на самом деле. И сделала куколок. Только чары не сработали. Вернее, сработали не должным образом. То-то Дарья сегодня воспылала к Машке горячей сестринской любовью!»

Вика тихонько рассмеялась и положила куколок на место. Предварительно слегка ослабив узел, стягивающий их. Чтобы сестринская любовь не переступала положенных границ.

* * *

Я уходил молиться в темный храм.
В нем служб уже давно не совершали.
А небо нависало черной шалью
С тяжелой бахромою по краям.

Во тьме спокойный голос говорил

О том, что смерть — единственное право.
Текла река. Шла в караул застава.
И тихо осыпался снег с перил.

Не зажигали свечи. Хор молчал.

И расплывались сумраком иконы…
Но кто-то заглянул в проем оконный
И просто встал у моего плеча.

И жизнь свою проклявшая душа

Расплакалась нелепо и убого…
«Чем хуже всех других твоя дорога?» —
Из тьмы холодный голос вопрошал.

И мне бежать хотелось прочь. И я

Стучался в дверь, распахнутую настежь…
Текла река. День обещал ненастье.
И гасла на ветру свеча моя.

…Вампир прочел последнюю строфу и пристально посмотрел на притихшую Машу. Ее лицо было задумчивым и каким-то новым — повзрослевшим, что ли.