От ведьмы слышу!

Славка поднимается на борт и машет нам рукой:

– Все будет хорошо! Я вернусь!

– Да, – шепчу я одними губами и теперь уже вовсю плачу. – Именно так и будет.

Огни на «Летучем Голландце» вспыхивают ярче, приветствуя своего капитана. Корабль стремительно сливается с окружающей темнотой, и уже через минуту море абсолютно пусто и спокойно, словно и не было никакого корабля.

– Я боюсь за него, – говорит Авдей.

– Не бойся.

Я показываю мужу маленький пластиковый пакетик, в которых обычно продают кулончики или сережки. Только вместо украшений в пакетике – прядка пушистых Славкиных волос.

– У него на груди, в ладанке – прядь моих волос, – говорю я, сглатывая слезы. – Ты не думай, это не пустая сентиментальность. Волосы всегда были проводником чародейной силы, и я как бы установила между собой и сыном волшебную связь. Над его волосами я буду каждый день шептать заклинания, чтобы его путешествие проходило благополучно; а если, не дай Вальпурга, что-нибудь с ним случится, его локоны изменят цвет. Но случиться ничего не должно, потому что я, моя ведьмовская сила – с ним, в пути, в ладанке, которую он носит.

– Так вот откуда пошла традиция обмениваться локонами...

– А ты думал! – Слезы уже прошли, оставив после себя ощущение легкой печали. – Таким образом между близкими людьми устанавливалась крепчайшая ментальная связь, крепчайшая, как волос.

– Волос тонок...

– Да. Только может выдержать подвешенную к нему гирю в несколько килограмм. Впрочем, это уже физика. А я, если ты успел заметить, предпочитаю заниматься магией. Кроме того, если уж пошла речь о защите, Славка заговорен весь – от макушки до пяток – от болезней, от врагов, от шквального ветра, долгого штиля и горького разочарования. Я такой кокон охранительных заклинаний вокруг него сплела! Плазмометом не возьмешь!

– Чем? – впервые за весь вечер Авдей захохотал.

– Плазмометом. Или этим... молекулярным деструктором. Ну, в общем, всей этой фигней, которой вы снабжаете своих фантастических героев.

– Слушай, Вика, с твоими способностями стране просто не нужна армия.

– В принципе, да... Любимый...

– Да?

– Почитай мне стихи, а?

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Ты посмотри, какая ночь! Море, звезды... Сын уплыл на корабле к неведомым берегам... А душе тоскливо. Почитай, Белинский, развей мою печаль.

– Завтра в Одессе выпадет снег, – убежденно заявил муж. – Ты лет пять не просила меня стихи читать!

(А у меня было время их слушать?! Когда трое детей скачут вокруг! Я даже с радио ушла и привыкла к роли домохозяйки – матери семейства. Но об этом лучше не надо.)

Я ласковой кошечкой прижимаюсь к супругу, и он сдается. Хотя в глубине души (я-то знаю) он донельзя счастлив тем, что я попросила его читать стихи. Поэты– они все такие.

Приходит время кораблей,

Когда приходит нужный ветер.

Прости меня. Переболей.

И отпусти ко всем на свете.

Возвышенно-простой чертеж

И дух певучих стройных сосен —

Вот где рождаешься, растешь

И первую встречаешь проседь.

И для тебя звучит, как встарь,

Простой мотив разлук и странствий,

Где солнца золотой янтарь

Расплёснут в голубом пространстве.

И ты увидишь это сам,

Свой домик карточный разрушив.

Да осеняют паруса

Твою измученную душу!

Ничто не держит на земле,

Никто не плачет об ушедших...

Приходит время кораблей,

И волны тихо сказки шепчут.

... Мы гуляли всю ночь и в гостиницу вернулись с рассветными лучами, встретив удивленно-недовольный взгляд администратора: вот, мол, шляются тут некоторые...

В номере я незамедлительно улеглась на диван, потребовала от супруга бокал дайкири со льдом и в результате получила стакан водопроводной неочищенной. В отместку я навела невидимость на его бритвенные принадлежности: пусть поищет-помается!

(Вообще-то я не очень мстительна. Но иногда я просто стараюсь напомнить окружающим, кем являюсь на самом деле. А окружающие считают это проявлением мстительности моей ведьмовской натуры – В. Белинская)

– Словом, день начинался весело. И я уже планировала, как пойду на Привоз покупать сувениры (муж посоветовал купить коренного одессита, поскольку ценнее этого сувенира в Одессе может быть разве что Потемкинская лестница, но ее не увезешь), но... Но в дверь номера неделикатно постучали.

– Кто там? – томно протянула я, нежась на продавленном диване.

– Телеграмма!

Я подскочила. Всю мою истому как рукой сняло. Кто это может посылать нам сюда телеграммы? И зачем?

Горничная, держа белый клочок бумаги, смотрела на меня непроницаемым взором. Глянула в бумажку:

– Белянина?

– Белинская! – поправила я, кипя от нетерпения. – Давайте телеграмму!