От Византии до Орды. История Руси и русского Слова

И несколькими годами позднее Ярослав вместе с Мстиславом отправились на запад и возвратили Руси захваченные еще Болеславом Червенские города; здесь был основан тогда новый пограничный город Ярославль. Таким образом, Ярослав ради предотвращения кровавой междоусобной борьбы отдал своему воинственному брату в «держание» левобережную Русь, но был с ним в прочном союзе, а после кончины Мстислава в 1036 году стал уже полновластным хозяином страны в целом.

Такая благоразумная — мудрая — политика Ярослава определила прочное единство Русского государства; это единство не только было безусловным в последние два десятилетия его жизни, но и в той или иной степени сохранялось почти в течение столетия после его кончины. Именно к такому выводу пришла ныне историческая наука. В обстоятельном труде О. М. Рапова «Княжеские владения на Руси в X — первой половине XIII в.» (М., 1977) обоснованно сказано (это вытекает из всей книги):

«В русской дореволюционной исторической науке глубоко укоренилась мысль о том, что после того, как в 1054 году Ярослав Мудрый наделил своих сыновей землями, единое государство Русь распалось на самостоятельные княжества… Однако это не так. Ярослав Мудрый перед смертью завещал Русь только одному князю, старшему… „Се же поручаю в собе место стол старейшему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыев, сего послушайте, яко же послушаете же мене“… Ярослав Мудрый вовсе не помышлял о каком-либо разделе территории государства в духе короля Лира… По-прежнему над держателями (отдельных земель. — В. К.) возвышался великий Киевский князь… Земельные владения его братьев были не чем иным, как условными держаниями данных феодалов, которые в любой момент могли быть у них отобраны или заменены на другие» (с. 49, 51).

И далее: «отдельные князья превращали вверенные им условные держания в территории, не подчиненные власти киевского князя, но существование таких княжеств-государств было, как правило, явлением кратковременным» (с. 233). И лишь в конце 1130-х годов Русь «распалась на отдельные самостоятельные в политическом отношении княжения» (с. 235).

Я бы добавил к этому, что «распад» Руси был в известной степени остановлен в 1160-х годах великим князем Андреем Боголюбским, перенесшим столицу из Киева во Владимир и так или иначе управлявшим оттуда страной в целом. После монгольского нашествия Русь действительно распалась на самодовлеющие княжества, и лишь при Иване III Великом вновь восстановилась та держава, основы которой создал Ярослав Мудрый. Стоит отметить, что двуглавый орел, утвержденный, как известно, в качестве государственного герба Иваном III и символизировавший евразийское двуединство Руси, был впервые введен за четыре с лишним столетия до того не кем иным, как Ярославом Мудрым[483].

Мощь государства Ярослава ярко выразилась в том, что в 1036 году было нанесено поистине сокрушающее поражение напавшим в очередной раз на Киев печенегам. Это воинственное племя, склонное превратить набеги на соседей в один из основных источников своего существования, в продолжавшийся более столетия период атаковало и Русь, и другие окрестные государства, включая Византийскую империю. А после 1036 года печенеги перестали быть серьезной военной силой.

Теперь нам необходимо обратиться к вопросу о взаимоотношениях Ярослава с Византийской империей. К сожалению, многие историки, находившиеся под влиянием западноевропейской идеологии, всячески принижавшей и искажавшей облик Византии (как главной соперницы Запада в эпоху Средневековья), стремились так или иначе противопоставить Русь и Византию, — в частности и при освещении событий времен Ярослава Мудрого. Только в последние десятилетия стали появляться исследования (В. Г. Брюсовой, Г. Г. Литаврина, польского историка Анджея Поппэ[484] и др.), аргументированно отвергающие это надуманное противопоставление.

Казалось бы, борьба Руси с Византией налицо, ибо, как хорошо известно, в 1043 году Ярослав отправил своего старшего сына Владимира (вообще-то старшим был Илья, но он умер еще в 1020 году) в поход на Константинополь, — поход, правда, неудачный, так как сильная буря на Черном море погубила большую часть русского флота еще до начала боевых действий. Однако ныне достаточно убедительно доказано, что это был поход не против Византии как таковой, а только против определенных сил, стремившихся захватить власть в Империи.

С 1028 года, после кончины своего отца, Константина VIII, носительницей легитимной власти в Византии стала его дочь Зоя (сыновей у Константина не было); однако вскоре она начала подвергаться всякого рода унижениям и насилиям, и, наконец, в апреле 1042 года ее вообще отстранили от власти и постригли в монахини. В результате в Константинополе вспыхнуло мощное восстание, в котором, что может показаться удивительным, самое активное участие приняли находившиеся в городе русские, как сообщает знаменитый хронист, современник событий Михаил Пселл, они «все готовы были пожертвовать жизнью за царицу»[485].