От Византии до Орды. История Руси и русского Слова

Так, в борьбе с Русью Каганат использовал поселенных у ее границ алан, болгар, а также венгров (которые в IX веке обитали в Причерноморье между Днепром и Доном), печенегов и, по всей вероятности, даже и восточнославянские племена древлян и уличей. А. П. Новосельцев показывает, что предводитель венгров Алмуш, который «жил, по данным Константина (Багрянородного. — В. К.) во второй половине IX в….воевал с русами и осаждал Киев»; при этом венгры исполняли повеление «их сюзерена — Хазарии» (цит. соч., с. 209). Далее, в Новгородской летописи, отмечает историк, «упомянуты войны Аскольда с древлянами и уличами. Если вспомнить, что древляне прежде „обижали“ полян, а уличи в эту пору должны были находиться в зависимости от венгров, т. е. и от хазар, то события эти легко объясняются теми же притязаниями каганата на Полянскую (то есть Киевскую. — В. К.) землю. Еще более любопытны сведения поздних летописей об избиении Аскольдом и Диром печенегов… и гибели сына Аскольда в войне с болгарами. Печенегов в эту пору в Поднепровье не было, и, скорее всего, под ними подразумеваются хазары и венгры. Болгары же — это явно те самые черные булгары, что обитали и в низовьях Днепра, и к востоку от него на Дону и по его притокам. А они в то время зависели от хазар. Эти факты, — подводит итог историк, — дают ключ к выяснению сложного процесса объединения восточных славян, прежде всего вдоль пути „из варяг в греки“, в раннее Древнерусское государство, для которого на первом этапе его существования главным был не византийский, а хазарский вопрос» (с. 210).

А. П. Новосельцев четко и плодотворно разграничивает также варяжский и хазарский «вопросы» в истории Руси: «Конечно, — пишет он, — и варяги были пришельцами для славян, которые, по летописи, их то призывали, то изгоняли. Но в отличие от хазар, просто захватывавших славянские земли, варяги появлялись не как завоеватели, а, скорее, как союзники местной знати в борьбе „племен“ друг с другом и теми же хазарами. В этом коренное отличие роли скандинавов-варягов от хазар. В борьбе с последними (а хазары из земель радимичей и вятичей угрожали и северным землям славян и финнов) скандинавские дружины и их предводители утверждались в славянских землях. Можно предположить, что их успехи в этом отношении… привели к тому, что хазары (точнее — иудейские властители Каганата. — В. К.) направили на Полянскую землю венгров… ПВЛ („Повесть временных лет“. — В. К.) об этом молчит. Но арабские источники середины второй половины IX в. пишут о постоянных набегах венгров на славян» (цит. соч., с. 208–209)[327].

Войско каганата, по всей вероятности, захватило Киев в 820–830-х годах. В середине IX века в Киев пришел с севера (как говорилось выше, посланный, по-видимому, Рюриком по просьбе киевлян) Аскольд, который начал войну с хазарами. Но поскольку явившийся впоследствии в Киев и свергнувший Аскольда Олег снова должен был воевать с хазарами, естественно сделать вывод, что Аскольд в своих войнах потерпел поражение и стал вассалом и данником каганата. Это ясно выразилось в том, что в 860 году Аскольд, в отличие от своего предшественника Кия, пришел в Константинополь во главе не дружелюбного посольства, а агрессивного войска[328].

Помимо русской летописи, нападение Руси на Константинополь, свершившееся 18 июня 860 года, отражено в целом ряде современных этому событию документов — византийских и западноевропейских (даже вполне точная дата события известна!). Особенное значение имеет гораздо более позднее сочинение, принадлежащее одному из наиболее выдающихся деятелей Византии, константинопольскому патриарху (1353–1376 гг., с перерывом) Филофею Кокину. По-видимому, в 1360 году, то есть к 500-летней годовщине нападения Руси на Константинополь, он сочинил «Молитву по акафисте и каноне к Пресвятой Богородице», где сказано о Ее помощи (как и в русской летописи):

«…Спасла еси царствующий град от скифского воеводы, свирепого вепря онаго прегордаго кагана»[329].

Возможно сомнение, что столь отдаленный во времени отклик (через 500 лет!) может быть достоверным. Однако сам текст убеждает, что патриарх Филофей основывался на неизвестном нам источнике, относящемся ко времени самого этого столь давнего события. Ведь в XIV веке никто уже не помнил о «кагане» и не мог называть русских «скифами», а их предводителя — «воеводой» этого самого «каган». Молитва Филофея Коккина дошла до нас только в древнерусском переводе, но важно знать, что славянское слово «воевода» было заимствовано греческим языком не позднее X века[330] и, надо думать, перешло в молитву Филофея из того древнего текста, на котором он основывал. Словом, сами «реалии» Филофеевой молитвы ясно говорят о том, что ее сведения восходят к источнику пятисотлетней давности.