От Византии до Орды. История Руси и русского Слова

Отметив наличие в историографии «полярных оценок» роли хазар в русской истории, В. Я. Петрухин утверждает, что «советская историография периода борьбы с космополитизмом (то есть периода конца 1940 — начала 1950-х годов. — В. К.) усугубила эту ситуацию… особенно в работах Б. А. Рыбакова… Хазарскому каганату… была отведена функция мелкого паразитического ханства, сдерживающего рост прогрессивного Древнерусского государства. Исконная Русь — богатырский народ… превозмог эти напасти, разгромив хазар (эта фраза проникнута очевидной — хотя и не очень понятной, поскольку богатырский эпос ведь и в самом деле был создан, — иронией. — В. К.). В возросшей на основе этой традиции литературе… Хазария приобретает черты… носителя „ига“, более страшного, чем татарское (ср. недавнюю дискуссию в журнале „Вопросы литературы“)… Ситуация начинает меняться ныне, с возвратом к традиционным для истории и углубленным методам источниковедения (см. из последних работ книгу А. П. Новосельцева, 1990 и др.)» (с. 83–84).

В какую же сторону, по мнению В. Я. Петрухина, меняется теперь «ситуация» в историографии? А вот в какую: «Можно считать провидческим, — возглашает В. Я. Петрухин, — взгляд В. О. Ключевского на „хазарское иго“, как на отношения, способствовавшие развитию экономики славян… ныне исследователи в целом согласны с В. О. Ключевским, что „хазарское иго“ способствовало расцвету славянской культуры в Среднем Поднепровье, так как славяне были избавлены от набегов степняков» (с. 86, 87–88).

Если согласиться с последним «тезисом» В. Я. Петрухина, придется считать, что после разгрома Каганата, при Владимире Святом и Ярославе Мудром, культура Среднего Поднепровья, то есть прежде всего Киева, была уже менее способна к «расцвету»…

Впрочем, пойдем по порядку, ибо буквально все приведенные положения В. Я. Петрухина искажают реальное положение вещей.

В «период борьбы с космополитизмом» Б. А. Рыбаков действительно определял Хазарский каганат как «небольшое паразитарное государство», жившее только «за счет транзитной торговли». Но он вовсе не утверждал, что для его разгрома нужен был «богатырский народ» (хотя и считал народ Руси именно таковым); Б. А. Рыбаков даже обвинял автора «Повести временных лет» Нестора в своего рода фальсификации: «Нестор, создавая литературный образ Вещего Олега… должен был создать для него и подвиги, достойные той роли, которую придумал для него. Олег под пером Нестора… освобождает славянские племена от хазарской зависимости». И необходимо «очень осторожно отнестись к рассказу русской летописи начала XII в. об уплате дани хазарам». Б. А. Рыбаков пытался доказать, что-де «Хазария в IX–X вв. была в силах лишь укреплять свою северо-западную границу по Дону и не помышляла (даже! — В. К.) о выходе в степи севернее Саркела»[380], — то есть хазарской крепости, расположенной почти в 1000 км (!) от Киева…

Поэтому по меньшей мере странно только что приведенное высказывание В. Я. Петрухина, согласно которому представление о Каганате как о «носителе „ига“, более страшного, чем татарское», будто бы возросло на основе «традиции», заложенной «в период борьбы с космополитизмом», — «традиции», выразившейся «особенно в работах Б. А. Рыбакова». Дело обстоит как раз прямо противоположным образом. Ибо именно в позднейший «период», через десять лет после появления процитированных работ Б. А. Рыбакова, в 1962 году, был издан объемистый трактат видного историка и археолога М. И. Артамонова «История хазар» (имя его, кстати сказать, неоднократно упоминается — и во вполне «позитивном» плане — в книге В. Я. Петрухина), в котором решительно пересматривался взгляд Б. А. Рыбакова.

М. И. Артамонов писал, в частности: «Б. А. Рыбаков, больше всего озабоченный тем, чтобы представить Хазарию незначительным ханством… особенно возмущен теми размерами хазарских владений, которые очерчены в письме царя (хазарского. — В. К.) Иосифа… Однако вышеизложенные данные из истории хазар со всей убедительностью свидетельствуют, что Хазарский каганат был действительно огромной империей, обнимавшей почти всю южную половину Восточной Европы»[381].