От Византии до Орды. История Руси и русского Слова

Но более сложны, чем долгое время считалось, были и отношения Святослава с Византией. Нет никаких оснований говорить о конфликте Святослава с пригласившим его на помощь Никифором Фокой. «Усмирив болгар к осени 968 года, Святослав провел зиму в полюбившемся ему Переяславце. Однако весной 969 года к нему пришло известие, что Киев, где находилась Ольга с тремя сыновьями Святослава, осаждают печенеги. До сих пор распространено мнение, что печенегов якобы натравили на Киев византийцы, ибо император Никифор, мол, уже стал к тому времени врагом Святослава. Гораздо более убедительна точка зрения Т. М. Калининой, полагающей, что „толкнуть печенегов на Киев“ сумели уцелевшие отчасти после Святославова похода „верхи Хазарии, осведомленные об отсутствии князя“»[459]. Как сказано в «Повести временных лет», «то слышав Святослав, вборзе вседе на коне с дружиною своею, и приде Киеву. И собра вои, и прогна печенеги в поли (степь), и бысть мир».

Но Святослав рвался из Киева назад, на Дунай: «…хочю жить в Переяславци на Дунаи… яко ту вся благая сходятся: от Грек злато, паволоки, вина и овощеве розноличныя, из Чех, из Угорь (Венгрии) сребро и комони (кони), из Руси же скора (меха) и воск, мед и челядь». Из этих слов, между прочим, ясно, что у Святослава вовсе не было планов завоевания Византии или иных государств: он только хочет, чтобы в его дунайскую столицу «сходились» все богатства окрестных стран.

И далее приводятся задушевные слова Ольги, которые едва ли бы были уместны, если бы действительно существовал вымышленный некоторыми историками острый конфликт матери и сына: «Видиши мя болну сушю: камо хощеши от мене ити?.. Погреб мя иди, ямо же хочеши». «По трех дне умре Ольга, и плакася по ней сын ея…» Это произошло 11 июля 969 года, и «заповедала Ольга не творити трызны над собою, бе бо имущи презвутер (священник), сей похорони блаженую Ольгу».

После погребения Ольги Святослав к зиме 969 года возвратился на Дунай. Но вскоре ситуация крайне резко изменилась. Опальный византийский вельможа, выдающийся полководец Иоанн Цимисхий совместно с Феофано — изменницей-женой императора Никифора — подготовил заговор, и 10 декабря Никифор Фока был предательски и зверски убит ночью в своей спальне.

Именно после этого ставший побратимом Святослава Калокир призвал его выступить уже не против Болгарии, но против Византии — то есть в действительности против злодея-узурпатора Цимисхия. Об этом убедительно сказано в современном комментарии к «Истории» Льва Диакона:

«Лев в своем повествовании объединил два похода Святослава (имеются в виду походы 968 и 969 года в Болгарию; уже это явное искажение свидетельствует о недостоверности повествования Льва Диакона. — В. К.) в один, так что, помимо прочих недоразумений, произошло смешение целей начальной и последующей деятельности Калокира… Лишь тогда, когда Калокир получил сообщение об убийстве Никифора (напомню: своего покровителя. — В. К.), он решил при опоре на Святослава поднять мятеж и захватить власть… Версия о начальном этапе действий Калокира (что он будто бы побуждал Святослава бороться еще с самим Никифором. — В. К.), изложенная Львом, исходила от официальных кругов правительства Иоанна Цимисхия»[460] (которое стремилось представить Святослава непримиримым врагом не нынешнего императора, а Византии как таковой). Следует знать и о «недовольстве военной аристократии (византийской) по поводу расправы над Никифором и возведения на престол его убийцы»; известны и тогдашние прямые византийские восстания против Цимисхия. И трудно усомниться в том, что Святослав понимал войну против организатора подлого убийства Никифора (который был союзником Святослава) как требование воинской чести и долга.

Византийские хронисты и историки — прежде всего Лев Диакон — запечатлели и действия, и сам образ Святослава во время его противоборства с императором Иоанном Цимисхием; сведения русской летописи гораздо более скупы и отрывочны. Поэтому для знания и понимания личности Святослава необходимо опереться на эти первоисточники — к тому же мало известные широкому кругу интересующихся отечественной историей людей.

Правда, Лев Диакон, который в своем сочинении, написанном в 980-х годах, подробнее всех рассказал о русском князе, во многом, как уже говорилось, искажает реальность; иначе, впрочем, и не могло быть, ибо Лев, по-видимому, служил «придворным дьяконом» самого Иоанна Цимисхия в последний (975) год его правления (это доказывал знаменитый византинист К. Б. Газе) и проникся той ненавистью, которую, без сомнения, питал сей император к своему опаснейшему врагу. Тем не менее историк волей-неволей воссоздал многие замечательнейшие черты русского полководца.

Лев, о чем уже шла речь, пытается утверждать, что Святослав будто бы покушался свергнуть еще и императора Никифора (чтобы посадить на его место своего «побратима» Калокира). Однако в «Истории» Льва не приведен ни один факт, который доказывал бы, что Святослав действительно выступал против Никифора.