От Византии до Орды. История Руси и русского Слова

Разумеется, отношения с половцами — это все же боевое соперничество, нередко приводившее к тяжким жертвам и бедам. Однако в противоборстве с половцами никогда не было даже и намека на, скажем, потерю Русью независимости, не говоря уже об ее гибели. Известный историк В. Т. Пашуто подчеркивал: „В целом половецкие набеги охватывали (как отметил уже Д. Расовский[183]) около 1/15, главным образом степной части страны… ни Галич, ни Полоцк, ни Смоленск, ни Новгород, ни Суздаль не были для них досягаемы, а в Киев, Чернигов и Переяславль они вступали лишь в качестве княжеских наемников“[184].

Последнее замечание особенно существенно: русские князья (это, конечно, весьма безотрадный факт) нередко нанимали половцев для нападений на своих единоплеменных соперников… Но из этого следует сделать вывод (который будет еще подкреплен ниже), что отношения с половцами в определенной степени были аналогичны отношениям отдельных соперничавших между собой княжеств Руси конца XI — начала XIII века. И не будет натяжкой утверждение, что половцы воспринимались тогда как некое „приложение“ к Руси (изначально многоэтнической), как ее — пусть и „внешняя“ — часть.

Поэтому редколлегия содержательного коллективного труда о составных частях Древней Руси — „Древнерусские княжества X–XIII вв.“ (1975) — поступила, без сомнения, совершенно правильно, включив в труд, наряду с главами „Киевская земля“, „Черниговское княжество“ и т. д., и главу „Половецкая земля“. Ее автор С. А. Плетнева говорит, что с 1055 года „началась сложная, полная браков и битв, набегов и военных союзов совместная двухсотлетняя история двух народов“. Уже с 1070-х годов (а появились половцы в 1050-х годах) „половцы начали участвовать в войнах, которые вели русские князья с соседями“[185].

Образованнейший историк Е. Ч. Скржинская доказывала, что „половцы с середины XI до середины XIII в. были постоянным элементом истории Киевского государства… половцы, при всей серьезности и опасности встреч с ними, стали, если можно так выразиться, обыденным явлением русской жизни“[186].

Нельзя не сослаться и на опубликованную впервые еще в 1947 году работу крупнейшего тюрколога В. А. Гордлевского о „Слове о полку Игореве“, в которой решительно оспаривалось представление о половцах как о непримиримых, „смертельных“ врагах Руси. В этой работе, в частности, утверждалось, что после первых действительно острых столкновений „взаимоотношения между народами, русским и половецким, были и более тесные, и более дружественные, они вросли в повседневный быт“[187]. Наконец, другой исследователь „Слова о полку Игореве“ А. Н. Робинсон пишет, что отношения русских и половцев развивались „в виде постоянно чередовавшихся взаимных набегов и союзов, нередко скреплявшихся династическими браками“[188].

Привести здесь суждения исследователей „Слова о полку Игореве“ особенно важно. Ибо именно это творение более всего, пожалуй, способствовало формированию весьма неточного или даже просто ложного представления о взаимоотношениях русских и половцев.

Перед нами лирико-эпическая поэма о судьбе героя, который претерпел поражение и позор плена в результате похода на половцев — кстати сказать, по целям своим тождественного половецким набегам: воины Игоря сражаются, „ища себе чести, а князю — славы“, и, с другой стороны, после начальной своей победы они „помчали красных девушек половецких, а с ними золото, и паволоки, и дорогие аксамиты“.

Правда, некоторые исследователи „Слова“ усматривали в походе Игоря гораздо более значительную цель, основываясь на одной детали повествования: киевские бояре говорят, что Игорь и Всеволод стремятся „поискать града Тьмутороканя“, то есть утраченного достояния Руси, входившего в ее состав до рубежа XI–XII веков. Но, во-первых, Тмуторокань упомянута в „Слове“ явно потому, что ею владели прямые предки Игоря (последним тмутороканским князем был его дед Олег Святославич, а может быть, и дядя — Всеволод Ольгович), а во-вторых, идея возвращения дальнего тмутороканского наследства с помощью весьма малочисленного Игорева войска была, конечно же, чисто утопической.