От Волги до Веймара

– Да, но не только в этом дело. Иной раз сельскохозяйственные рабочие сначала отказывались поделить между собой земельные угодья юнкеров, но и там теперь проведена земельная реформа, через полгода люди станут сознательнее, а потом двинутся еще дальше вперед, через год, через пять лет.

То, что мне рассказали, не явилось для меня неожиданностью. Наша работа на фронте, в лагерях по приему военнопленных имела тот же характер, и тогда тоже не следовало предаваться иллюзиям. Во время нашего последнего разговора в Луневе Эрих Вайнерт сказал мне: «Самая трудная работа нам еще предстоит, работа на родине». Эта работа требовала от нас, кроме ясности мысли, еще и терпения, силы убеждения и постоянной готовности сгруппировать людей на правильных позициях.

Объезжая деревни, мы познакомились с Гертрудой Хаберсаатс и с Лизль Хулькс, с Феликсом Янушем, с крестьянином из Краске, могли мы, пожалуй, встретить и Вуншгетройя – всех тех людей, с которыми я позднее снова встретился в произведениях писателей Хельмута Заковски, Бенно Фелькнера, Юрия Брезаня, Эрвина Штриттматера.

Мы вели борьбу повсюду, в каждом хозяйстве, за пресечение бешенства, ящура, против распространения эпизоотии. Приходилось иной раз и стукнуть кулаком по столу на заседании, когда текущие потребности противопоставлялись требованиям, обеспечивающим будущее, когда раздавались призывы «поделить также сельскохозяйственные опытные имения и конные заводы». Во имя будущего необходимо было решительно сказать: нет, нам нужны опытные селекционные станции немецкой аграрной науки, нам нужны Думмерсторф, остров Риме, нам снова понадобятся пастбищные угодья наших конных заводов в Нойштадте, в Градице, в Фердинандсхофе и Редефине. Нелегко было людям это понять в такое время, когда каждый клочок земли, даже зеленые насаждения в городах, нужно было использовать, чтобы снабжать население продовольствием. В ту пору многим казалось, что план работы тягловой силы важнее плана работ по разведению племенных пород. Однако достаточно было взглянуть на диаграммы, сделанные у нас в Главном управлении на основе первых статистических данных, чтобы понять, в какой степени необходимо, трезво оценивая тяжкие заботы и нужды сегодняшнего дня, не забывать о завтрашнем дне: высокая колонка отражала наличие тягловой силы, быков и коров, рядом уже значительно скромнее – графическое изображение численности лошадей и потом уже совсем маленький столбик – число технических агрегатов, включая и немногие отремонтированные паровые плуги.

Незабываемые времена! Они заложили фундамент для всего того, что стало реальностью. В те времена был предопределен масштаб наших огромных успехов. В сельском хозяйстве двадцать лет – небольшой срок, ведь это только двадцать урожаев. Кто из крестьян решится сказать, что он как земледелец использовал каждый из этих двадцати урожаев так эффективно, чтобы суметь благодаря накопленному собственному опыту с каждым разом добиваться все больших успехов? Никто этого не скажет, не погрешив против правды.

Как же избегнуть возможных потерь от недостаточной продуктивности сельского хозяйства? Только объединив воедино опыт многих людей! Совместное планирование, обмен опытом, который учитывает и ошибки и достижения, живой интерес к науке – все это залог успеха. Мы понимаем, что в итоге каждого года мы не только получаем новые материальные ценности – урожай, но множится богатство духовных ценностей в результате трудовой деятельности в различных специальных отраслях: ведь растут и созревают не только плоды земли, но и люди.

В Главном управлении сельского хозяйства, а позднее в Германской экономической комиссии, в состав которой я входил в качестве заместителя председателя, рядом с нами работали молодые сотрудники, которые по ночам с ожесточением наверстывали упущенное, восполняли то, чего были лишены из-за войны, или ограничений доступа к образованию, либо из-за пребывания в концлагерях; рядом с нами трудились пожилые, опытные товарищи по профессии, но и им нужно было приобрести новые знания. Тогда-то и началась пора учения; она никогда не заканчивалась, ведь и в настоящее время тяга к знаниям и к повышению квалификации широко распространена в ГДР; многие уже не сознают, что это существенная черта человека в стране социализма. Естественное явление, иначе и быть не могло.

В те трудные годы восстановительного периода на меня особенно глубокое впечатление произвело, как держались буржуазные ученые. Они пришли к нам, один – ради своей науки, другой, так как инстинктивно чувствовал, что после уроков фашизма уже невозможно оставаться в стороне от жизни общества; некоторые сделали свой выбор под сильным впечатлением от первых недель после капитуляции. Так, наш сотрудник, прибывший из Мюнхеберга, однажды взволнованно рассказывал: