От всего сердца

Пузырь шириной в восемь футов скользнул вперед. Он располагался на богато украшенном основании высотой в два фута, снабженном экраном связи. Основание скрывало движущийся механизм и систему фильтрации, в то время как шар представлял собой гибкую сверхпрочную мембрану, содержащую точно откалиброванную воду, характерную для умбольских океанов.

За первым последовали остальные шары, в каждом из которых была неподвижная рыба длиной в четыре фута. Шары были темными и полупрозрачными, а существа внутри были просто очертаниями.

Мы ждали.

Умболы плохо справлялись с порталами. Они всегда впадали в кратковременную спячку во время транспортировки, и их шары нападали на любого, кто приближался.

Вся делегация из двадцати одного шара завершила переход.

Прошла минута.

Одновременно во всех шарах зажглись огни, что сделало мембраны прозрачными, осветив пассажиров. Умболы были всех цветов радуги. Они были покрыты блестящей чешуей, а их круглые головы с небольшим неправильным прикусом, большими глазами и ярко окрашенными усиками, похожими на усики улиток, придавали им уморительно комичное выражение. Бахрома щупалец, которые росли у них под подбородком и позволяли им орудовать инструментами, была втянута в их тела. Их невероятные спинные плавники, непропорционально большие, с ярко выраженными шипами, были прижаты.

Умболы открыли глаза, и наши взгляды встретились.

У всех новоприбывших приподнялись спинные плавники. Они переливались множеством цветов и вспыхивали биолюминесцентными искрами, пробегающими по шипам. Плавники прижались, со щелчком поднялись, прижались, поднялись, прижались, поднялись. Поднялись, затрепетали, сложились, со щелчком затрепетали, со щелчком…

Чем более возбужденными были умболы, тем быстрее они разговаривали своими плавниками, а прохождение через портал, должно быть, привело умбол в замешательство сверх их возможностей. Это было все равно, что попасть на психоделическую демонстрацию джазовых рук, просмотренную с десятикратной скоростью. Блоки перевода, встроенные в базы, изо всех сил пытались преобразовать стремительный хаос цветов и движений в слова, выплевывая тарабарщину на свои экраны. Экран, принадлежащий шару в крайнем левом углу, затрещал и потемнел. Небольшое облачко дыма выскочило с его края.

Я подняла руку. Широкая полоса тщательно окрашенной ткани, разделенная пластиковыми шипами, раскрылась надо мной, удерживаемая усиками «Гертруды Хант». Я прошла через последовательность сворачиваний и щелканий, уверяя всех, что течения были спокойными и свободными от хищников. Нам придется полагаться на экраны связи для чего-то более сложного, но приветствие видов в их собственной манере, как правило, успокаивало их. Этот маленький жест, имел большое значение.

Умболы затрепетали, замедляясь до несколько более спокойного бешенства.

Я отвела их в их апартаменты, которые состояли из множества неглубоких бассейнов, соединенных с более просторной средой обитания. Они немедленно образовали стаю вокруг своего кандидата, впечатляющего оранжевого экземпляра, и перестали мельтешить плавниками.

Следующими были донкамины. Я собралась с духом.

Для визуально развитых видов, зрение имеет решающее значение. Мы оцениваем все на глаз, начиная с пригодности потенциального партнера и заканчивая здоровьем нашего потомства. Мы отмечаем тон кожи, состояние глаз, редкость или густоту волос просто для того, чтобы не пропустить, если кто-то смертельно болен, и вовремя избежать его. Мы бессознательно проводим миллионы оценок, изучая друг друга, наших питомцев и других животных, потому что страх перед бешеной собакой с пеной у рта спасет нам жизнь.

К сожалению, наше восприятие ошибочно. Нашим глазам трудно различать незначительные кожные заболевания, такие как стригущий лишай и чума. Каждый год десяткам людей кажется, что они видят монстра вместо паршивого койота. То, что для глаз непривычно, часто пугает нас, потому что, когда у нашего рудиментарного биологического мозга не было системы координат, он интерпретировал все как опасность, просто чтобы держать нас в безопасности.

Донкамины отключили все существующие датчики визуальной сигнализации человека. Относительные новички на межзвездной сцене, они настойчиво пытались расшириться и отхватить свой собственный кусочек галактической недвижимости. Первые представители их вида посетили Землю примерно 200 лет назад. Городская легенда хранителей гласит, что первый хранитель, который открыл им дверь, бросил на них один взгляд и выпалил: «Не входить!»[9] — так они и получили свое прозвище.