От заката до рассвета

— Очень внимательно слушаю, моя прекрасная незнакомка, — провожу пальцами по ее лицу в ответ. У нее нежная кожа. Не такая нежная, как после похода к косметологу или какого-нибудь нового дорогущего крема. А естественно нежная, от природы.

Она склоняет голову на бок и решает, что у меня спросить.

— Ты когда-нибудь изменял?

Немного неожиданный вопрос, хотя и не самый личный за этот вечер. Несколько часов назад она спросила, во сколько лет и при каких обстоятельствах я лишился девственности.

— Любимой девушке нет, — говорю спокойно, выдерживая ее взгляд.

— А не любимой?

— С не любимыми я не встречался, а просто спал с ними. Так что там некому было изменять.

Она слегка усмехается.

— Какой же ты скучный.

— Скучный, потому что не изменял, или потому что не встречался с не любимыми?

— Потому что не встречался с не любимыми. Знаешь, в отношениях с не любимыми есть что-то особенное. Вот когда ты смотришь на человека и понимаешь, что ты его не любишь, но он все равно твой. Как нелюбимое платье в шкафу. У тебя есть другое, которое ты любишь и готова носить каждый день, но по какой-то причине не можешь. И вот ты носишь другое платье. Ты его не любишь, но тем не менее, оно — твое. А потом ты ловишь себя на мысли, что оно все равно тебе дорого. Просто за то, что оно принадлежит только тебе и никому больше.

Она замолкает и смотрит на меня с видом великого философа.

— Бла-бла-бла. Женская логика.

Она игриво бьет меня в плечо и слегка смеется.

— У меня к тебе второй вопрос. Тебе когда-нибудь изменяли?

Я застываю с глупой улыбкой на лице и чувствую, как она медленно сползает. И ощущение, будто содрали едва зажившую болячку.

— Да.

Просто короткий ответ. И просто флэшбэк на много лет назад, где от невыносимой боли и предательства двух самых близких людей хотелось умереть.

Она тоже резко становится серьезной и достает из кармана своей легкой кожаной куртки пачку «Мальборо». Прикуривает толстую сигарету, выпуская дым мне прямо в лицо. Меня это не раздражает. Мне даже нравится, что она может вот так открыто курить толстые мужские сигареты, а не строить из себя пай-девочку и стараться произвести на меня впечатление.

— С кем?

Ее короткие вопросы попадают прямо в мишень. Я беру из ее рук сигарету и глубоко затягиваюсь, также выпуская дым ей в лицо.

— С лучшим другом.

Она округляет глаза и недоуменно ими хлопает. Сейчас при свете тусклого фонаря они кажутся черными, как ночь. Она возвращает себе сигарету и затягивается.

— И чем все закончилось?

— Тем, что я их простил, а они поженились.

Она резко делает шаг назад, но упирается в бортик. Смотрит на меня завороженно, будто не верит в то, что я только что ей сказал. Начинает очень быстро дышать, в панике вертит по сторонам головой. Засовывает в рот сигарету и очень глубоко втягивает никотин. Не успев выпустить дым, снова затягивается. Выбрасывает бычок через плечо в воду и спешит прикурить новую папиросу.

— Твою мать! — нервно восклицает, когда огонек то и дело тухнет из-за ветра. Я достаю из кармана свою зажигалку и помогаю ей прикурить. В этот момент я замечаю, что у нее дрожат руки.

Выпустив дым, она наконец смотрит мне ровно в лицо.

— Вот объясни мне, что движет человеком, который прощает такое предательство от близкого!? — она задает этот вопрос очень нервно, даже со злостью. И я понимаю, что она очень сильно осуждает меня за то, что я простил лучшего друга и девушку.

Замечаю на ее глазах слегка выступившие слезы. Неужели ее бурная реакция на мои слова говорит о том, что однажды она была в аналогичной ситуации?

— А ты когда-нибудь изменяла? — я игнорирую ее вопрос и задаю свой.

— Нет.

— А тебе когда-нибудь изменяли?

Вместе с дымом у нее вырывается короткий смешок.

— Нет. Если бы мой парень мне хоть раз изменил, я бы повесила его за яйца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍О, да. Ни секунды не сомневаюсь в том, что она на это способна. Но раз ей не изменяли, почему у нее такая странная реакция на мое признание?

Я делаю к ней шаг и нависаю сверху. Нос тут же улавливает запах сигарет вперемешку с ее фруктовыми духами, и мне нравится это сочетание. Она снова выдыхает дым мне в лицо и смотрит с такой грустью, с такой тоской, с такой болью.

— Тогда почему тебя так задели мои слова? Как будто ты была в аналогичной ситуации.

— Была, — отвечает, помедлив, — но по другую сторону баррикад. Наши с тобой истории зеркальны. — Отворачивается в бок и глубоко затягивается. Затем возвращает взгляд на меня. — Я была той, с кем изменяют.

Неожиданно. А мне казалось, что она слишком горда для того, чтобы быть второй женщиной.

— Я хоть и знаю тебя всего несколько часов, но все равно могу сказать, что ты не похожа на девушку, которая согласится на позицию любовницы. Ты меня удивила.

Она нервно смеется и качает головой.

— Иногда на то бывают причины.

— А сколько их всего было — тех, кто изменял своим женщинам с тобой?

— Двое.

— И кто они были?

Она глубоко затягивается, выдыхает дым мне в лицо, а затем склоняется над моим ухом и шепчет: