От заката до рассвета (СИ)

Удачей в воздухе совсем не пахло. Здесь витал скорее спертый дух могилы и особенно ясно Каурай ощутил его присутствие, когда оскаленная морда начала поворачиваться в его сторону.

Одноглазый нажал на спуск: болт с яростным свистом пронзил воздух и врезался котищу прямо в шею. Тот дернулся скорее от неожиданности, чем от боли, быстрые глаза мгновенно определили направление и нашли новую жертву. Мышцы под лоснящейся шкурой раздулись, готовясь порваться от натуги, и, словно туго натянутая тетива, с диким рыком бросили монстра на Каурая, который уже зарядил второй болт и поднимал оружие, запоздало раздумывая, стоило ли рисковать ради спасения лишь тени несчастного.

Второй болт вырвался на свободу, бесполезный арбалет летел на землю, а руки тянулись к ножнам за штыками. Стрела взвизгнула, впустую просвистела у кота над правым ухом и обиженным пением унеслась прочь. Торжествующий монстр же до предела раскрыл зубастую пасть, огромными прыжками преодолевая то небольшое расстояние, разделяющее охотника с его жертвой, и готовясь заключить ее в кровавые объятья.

«Холера, Чума и Мор… — пронеслось в голове у одноглазого в тот момент, когда все его существо заполнил облик обнаженных когтей и зубов. — Нет, это определенно пахло могилой».

В последний момент он бросился в сторону, когти росчерком молнии вспороли воздух у его головы и прочертили на коре сосны четыре глубокие полосы. Два штыка уже летели в бок твари, а одноглазый катился по склону, считая кости и гадая, сколько мгновений ему понадобится, чтобы сомкнуть пальцы на рукоятках двух оставшихся у него клинков. Забрать с собой связку он не додумался — связка острых как бритва штыков осталась болтаться на спине у Красотки, и теперь ему это обязательно аукнется.

Пока кот пытался справиться с крайне болезненными для него железками, плотно усевшимися в его шкуру, одноглазый выхватил новую пару штыков, но не спешил приближаться. Едва ли ему удастся убить эту тварь, но хотя бы смертельно напугать — такие твари как эта кошка тоже хотят жить. Иногда.

Кот рявкнул и сиганул на врага еще раз, но на этот раз не так резво. Каурай поднырнул ему под лапу, полоснул обоими клинками по морде и крайне болезненно пнул монстра в нос, чем вызвал жуткий рев негодования. Котище взвился, попытался прыгнуть и в третий раз, но блеск стали в руках одноглазого, покрытого алой кровью ушастого, резко остудил его пыл.

После двух неудачных прыжков он только раскрывал свою пасть, шипел и впустую выпускал когти, но не смел пытать удачу. Шкуру ему уже успел потрепать тот рогатый, который к этому моменту перестал барахтаться и испустил дух, а одноглазый добавил еще пару шрамов, из которых обильно струилась черная кровь, доставляя ушастому массу проблем. В изумрудных глазах ярость охотника постепенно сменялась нотками страха. На чудовищное порождение мрака он больше не походил — скорее это был нашкодивший котенок, которого как следует попинали ногами по двору.

Одноглазый помог ему решиться — запалил фитилек Чертова порошка и запустил коту прямо в физиономию. Бомбочка шарахнула на весь лес. Тот испуганно прижал уши к голове, завизжал и помчался наутек, оглашая окрестности болезненным воем.

Победа! — торжествовал Щелкун, его ярко алые глаза бледнели по мере того, как магическая зверушка убегала все дальше. — Я ни на мгновение не сомневался, что ты справишься. Ну, может быть немного…

Каурай не сходил с места, пока пушистый хвост не скрылся за деревьями. Выдохнул и убрал штыки на место. Один клинок даже удалось быстро отыскать в траве неподалеку от арбалета, но увы, второй кошак походу забрал с собой. Вот Чума… А ведь дорогие, сволочи.

— Эй, ты, — крикнул одноглазый, подступая к дереву. — Слезай, он сбежал. А этот… спекся.

Как он и предполагал, фавн благополучно испустил дух. Оно и не удивительно — кошак почти отгрыз рогатому голову и основательно поломал ребра в попытках добраться до сердца. Гигантское, мохнатое чудище с двумя ветвистыми рогами, за которые любой аптекарь душу продаст, лежало в луже собственной крови и вывороченных кишок с языком наружу. Душа одноглазому без надобности, а вот от пары золотых он точно не откажется — тут он был с Щелкуном солидарен.

Осталось только дотащить эту тушу до пухлой мошны, и не надорваться по пути, конечно.

— Ты слышишь меня? Эй, на дереве!

— Этот рогатый подох? — показалась испуганная грязная мордочка в ветвях, и, когда одноглазый кивнул, начала осторожно спускаться.

Что там опять? — застонал Щелкун. — Мало нам одного выкормыша, который даже палец о палец не ударит, чтобы почистить твои ботинки, так ты другого решил на его место взять? И правильно! Того в зашей, а этого — в стойло. Пусть полирует мне лоб.

Вскоре к подножью дерева приземлился жилистый курносый парнишка со смолянисто черными, спутанными волосами и миндалевидными глазами. Каурая он осмотрел с головы до ног с таким выражением, словно тот был ходячим слизнем.

— Что это за черт? — поморщился мальчонка, с опаской и отвращением поглядывая на тело лесного хранителя.