От ЖЖизни к жизни

В первую очередь меня удивило, что и на корме крейсера, и на носу развевались Андреевские флаги, потому что на носу кораблей первого и второго ранга должен быть поднят носовой флаг – гюйс. А крейсер безусловно корабль первого ранга. Если помните, Андреевский флаг представляет собой белое полотнище с диагональными синими полосами крест-накрест. Гюйс же – красный флаг с синим диагональным крестом и белым обычным крестом. Кто-то по незнанию путает гюйс с Британским флагом. Так вот, на носу «Кутузова» развевался не гюйс, а Андреевский флаг.

Я шёл вдоль корабля, вспоминал свои ощущения, когда видел такой же корабль, но наполненный жизнью, с экипажем. Дул пронизывающий ветер, который, как мне сказали, обычен для Новороссийска в это время года. Вечерело. До окончания работы корабля-музея оставалось минут тридцать. Я поднялся по шаткому грязному трапу, меня возле трапа встречали два ссутулившихся человека в некоей морской форме. Моряками и уж тем более матросами их назвать сложно. Они сгорбились на ветру и не вынимали рук из карманов, что в мою бытность было невозможно. За держание рук в карманах можно было получить наказание в виде песка, который насыпали в карманы шинели, а карманы зашивали. Песка в карманы шинели входило много.

Моим глазам предстала чёрная, сгнившая деревянная палуба, разъеденные ржавчиной до основания рельсы для подачи глубинных бомб, давно не чищенные медные детали и общее запустение и какое-то несчастье… Парни в форме производили грустное впечатление. Они мне тут же сказали, что экскурсию для меня одного делать не будут, потому что экскурсия делается минимум для десяти человек. Но тут же намекнули, что, если я не стану покупать билет, а заплачу за десятерых, мне корабль покажут. В этот момент я понял, что не хочу ходить по кораблю. Я неплохо знаю этот проект корабля, и мне не захотелось видеть картину разорения некогда гордого и мощного крейсера. На мой вопрос, почему у них на носу Андреевский флаг, мне ответили, что это гюйс, просто он выцвел: красная краска выгорела, а синие полоски остались. Новый же гюйс им почему-то не дают. Ремни у парней были не чёрные флотские, а коричневые армейские. Причём не кожаные, а клеёнчатые. Бляхи на ремнях нечищены, а у одного вообще бляха алюминиевая… Не знаю, что сделал бы с матросом наш боцман, увидев столь запущенную бляху. Мы начищали бляхи до такого состояния, что ими можно было пускать солнечных зайчиков. Я порасспрашивал ребят, узнал, что служит их на крейсере 16 человек, и что у них есть даже два офицера и мичман… Печально. Наверное, не надо было мне посещать корабль. Остаётся лишь радоваться тому, что сохранён хоть один крейсер выдающегося проекта 68 БИС, который даёт представление о том, какими были линейные корабли и каким был некогда великий флот. Пусть стоит. Придёт время, его вычистят, надраят, и он действительно украсит собой Новороссийск.

А спектакль прошёл прекрасно. В Новороссийске ждали, и публика была замечательная. Я вновь был рад слышать от театральных бабушек удивление и радость по поводу того, какая на мой спектакль пришла во многом забытая ими молодая и очаровательная публика.

Завтра рано утром лечу в Стокгольм на небольшой кинофестиваль, где я представлю нашу «Сатисфакцию». Жаль, приходится ради этого пожертвовать короткой домашней передышкой. Но часть дома я беру с собой: старшую дочь Наташу. Впервые еду с ней куда-то вдвоём, а без неё бы и не поехал.

В Стокгольме никогда не был, но именно Стокгольм является городом первых моих литературных фантазий и ощущений: всё-таки на одной из крыш там живёт Карлсон. А книга про этого парня, близкого мне сейчас по возрасту, была первой книгой, самостоятельно мной прочитанной. Завтра осуществлю мою давнюю-давнюю мечту: я давно с самого детства, мечтал, что, если окажусь в Стокгольме, в первую очередь выпью там горячего шоколада. Как я мечтал о горячем шоколаде, когда читал книгу про Карлсона! С каким аппетитом все герои этой книги беспрерывно пили горячий шоколад! Я ужасно его хотел и фантазировал себе его дивный вкус. Мамины уверения в том, что горячий шоколад – это просто какао, меня не убеждали. С тех пор я не раз пил в разных странах горячий шоколад и убеждался в том, что мама была не так уж неправа. Но у меня оставалась надежда, что стокгольмский, то есть Карлсоновский горячий шоколад, – нечто особенное. Предполагаю, что ничего особенного в нём нет, но всё равно завтра осуществлю свою мечту, и вкус этого напитка мне уже не важен.

На три дня выключу телефон, только сам буду позванивать домой. Думаю, Стокгольм – подходящее место для того, чтобы побыть несколько дней без мобильного телефона.

Хочу рассказать об одном событии, случившемся в Краснодаре. Я долго размышлял, могу ли об этом рассказывать, имею ли право. А потом понял, что хочу и даже должен.