Отара уходит на ветер

О том, что такое вывезти короткожирнохвостую из Тувы, — это вообще отдельная история. Диалог тебе один приведу, ставший чем-то вроде анекдота в среде наших фермеров и шофёров.

— Почём ярок из Тувы вывезти? — спросил фермер у дальнобойщика.

— Район?

— Монгун-Тайгинский.

— 20 000.

— А не жирно?

— А ты там был?

— Может, всё-таки скинешь?.. Без работы же стоишь.

— Можно и скинуть… Со мной ты поедешь?

— Я.

— 19 900 плюс похороны за счёт твоей жены.

И дело не столько в дорогах, Юлька, сколько в другом времени. Тува в отдалённых районах — это средние века, припорошенные двадцать первым столетием. Законы вроде российские, но с множеством неписаных подзаконных актов. Словом, и зарезать могут. В Урянхайском крае целые эпохи в гармошку собрались, как вереница машин в гололёд. К примеру, рядом с традиционной квадратной юртой можно запросто увидеть привязанного коня и припаркованный джип. Стоят себе бок о бок, ждут, кого хозяин выберет.

Однажды из подобной юрты вышел паренёк-скотовод и оседлал условный джип, проще говоря — современность. Ныне он известен всем как спасатель всея Руси Сергей Шойгу. В то время как всё вокруг рушилось, кочевое министерство тувинца только закаливалось в бесчисленных огнях и водах, как дамасский клинок в кузнице. Если бы Шойгу доверили что-нибудь оседлое и в плане быта менее суровое, то не знаю, не знаю, Юлька…

Взъерошенные ветерком, поднялись овцы-застрельщицы. Похрюкивая (тувинки делают это почти по-свински), пригнув к земле горбоносые сайгачьи носы, они стали отходить от отары и опять возвращаться к ней, каждый раз прихватывая с собой с десяток-другой соплеменниц. Через пять минут овечий лагерь снялся с места.

— Подъём! — закричал Санька.

— Что? — вскочил чумной ото сна Вовка.

— Отара на хода встала!

— А кони где?

— Сука! — выругался Санька.

— И они?

— Но!

— Бинокль?

— С Орликом утопал!

— Ветер со стороны Шалгиново, Сань. Туда надо!

— Они ж не по линейке идут! Могли сместиться! К тому же кругом барханы — ни черта не видать!

Возбуждение пастухов сменилось растерянностью. Они топтались на месте, не зная, что предпринять. Санька увидел овцу, волочившуюся метрах в пятидесяти на одних передних ногах. Пастухи подбежали к ней.

— Зад отнялся, — склонившись к овце, сказал Вовка. — Моя любимая расцветка: напополам белая с коричневым.

— Второй сорт, — заметил Санька. — Надо, чтоб вся белая.

— Интересно, а как овцы сами друг на друга смотрят? Есть у них понятия «красивый — некрасивый»?

— Как будто спросить больше не о чем, — пробурчал Санька. — У него отара ушла, а он…

— Ну, ушла! И чё теперь — застрелиться?

— Внукам моих правнуков теперь задарма вкалывать, а так-то ничё, конечно.

— Так-то мы вместе за отару отвечаем — напополам.

— Это радует, что где-то в районе правнуков всё закончится, — произнёс Санька. — Красота, говоришь… Нет в отарах всего такого. Есть течка, и всё. В это время они все друг для друга — первый сорт. Самая паршивая овца без внимания не останется. А кончилась течка — стали безобразные. Хоть ты там мисс степь-2010, барану по барабану.

Вовка поставил овцу на ноги, но она сразу завалилась набок. Всё ясно, подумал он и криво усмехнулся. В его взгляде, как линь в реке, блеснула фамильная сталь Протасовых.

— Эту тут оставим, отара дороже, — произнёс он сухо до наждачной ангины в горле.

— Ты чё, Вов? — от удивления округлились глаза у Саньки. — К летнику её надо.

— Не стоит с одной возиться.

— Больная же, Вов. Больная же!

— И чё, что больная?

— Ну как чё, Вов?! Ну как чё?!

— Ты совсем уже? До стоянки четыре км по барханам.

— Барханы — это не только подъёмы, Вов. Барханы — это и спуски, а с горы и поросёнок — жеребец.

— Идём за отарой, всё.

— Я не могу, — замотал головой Санька. — Не могу я.

— Не может он! — воскликнул Вовка. — Думаешь, мне не жалко?! У тебя матиша в школе есть?! Соображаешь, насколько тыща больше одного?! В Бейском районе — бешеные лисы, стая диких собак объявилась! Если отару порепают, разобьют на тыщу осколков, чё говорить будем?!

Санькино лицо вдруг сделалось тупым и покорным. Это означало, что он согласен со всем сказанным и пойдёт искать отару. Однако Вовка уже знал, что при видимой старательности, которую Санька проявит в деле, поиски будут специально провалены и подытожены с укором: «Лучше бы овцу понесли».

— Опять броню накатал, — сказал Вовка. — Где-то такой продвинутый, а где-то — тупень тупнем, хоть кол на голове теши.

— Так к стоянке? — победоносно улыбнулся Санька.

— Типа, у меня выбор есть. Местность всё равно плохо знаю.