Отавало идет по экватору

Мой собеседник хорошо знал городские проблемы, хотя занимал пост алькальда всего несколько месяцев. Его предшественника уличили в финансовых махинациях и отправили за решетку.

Перед тем как пойти на встречу с алькальдом, я долго разглядывал из окна отеля "Италия", где остановился, находившееся на другой стороне улицы серое здание муниципалитета. Увы, впечатление оно производило не самое лучшее. Многие стекла второго и третьего этажей были выбиты, вместо них желтели квадратики фанеры. Такие же квадратики виднелись и в круглом куполе, венчавшем здание. Не избежали разрушительных ударов времени и непогоды п многие t скульптурные детали, некогда украшавшие муниципальный дворец. У кондора, что стоял, распластав крылья, на крыше, в одном крыле светилась большая дыра, "простреленная" временем, а от другого осталась только половина. Три вазона, составлявшие единый ансамбль с кондором, завалились набок и висели на железных прутьях, грозя в любой момент сорваться и полететь вниз, а один и вовсе "выветрился" - от него осталась лишь верхняя часть, торчавшая на железном o пруте, словно фригийский колпак.

Поделившись с алькальдом своими наблюдениями, я вопросительно взглянул на него.

- Что поделаешь... - развел он руками. - Денег нет даже на ремонт здания...

Гуаякиль во многих отношениях оставил позади некоторые крупные города и даже иные латиноамериканские столицы. Центральная часть города выглядит вполне современно. Уличное движение организовано четко, хотя транспортные потоки и велики, особенно в часы пик. Круглый год бойко идет торговля, и прежде всего оптовая. Но сложностей много.

Жители Гуаякиля на каждом шагу сталкиваются, например, с нерешенными социальными проблемами. Трудно с общественным транспортом, который целиком находится в частных руках. Не хватает больниц, поликлиник, врачей. Почти полностью отсутствуют детские учреждения - на весь город всего восемь муниципальных детских садов.

Мало в городе и культурных учреждений. Если не считать кинотеатров, на экранах которых бушуют насилие и секс, то гуаякильцам и отдохнуть-то в сущности негде: ведь парки и скверы в городе тоже наперечет. Впрочем... В Гуаякиле, по данным местной печати, 88 дискотек, 165 бильярдных, 7 тысяч баров п питейных заведений...

Остро стоит такая важная социальная проблема, как народное образование. "Молодежь, особенно пришедшая из села, - свидетельствовала однажды газета "Универсо", - не учится: на частную школу нет средств, а государственных и муниципальных школ очень и очень мало".

А город растет, из года в год раздвигает свои границы. Происходит это главным образом за счет пригородов, занимающих болотистые зоны, где полностью отсутствуют водопровод и канализация, где нет ни электричества, пи телефонной связи. Особенно быстро растут кварталы бедноты в пойме реки, в низких местах, затопляемых во время прилива. За последнее десятилетие один из таких пригородов - Гуасмо превратился по сути дела в город-спутник: в нем обитает ныне около 150 тысяч человек. А на берегах речных рукавов и смрадных заливов с зеленой застоявшейся водой вырастают новые районы трущоб - Салинеро, Салитраль...

Из всех социальных недугов, подтачивающих организм Гуаякиля, самый болезненный, против которого у городского муниципалитета нет никаких противоядий, - массовая безработица. В городе более 250 тысяч полностью безработных. Перспективы же создания новых рабочих мест весьма туманны.

Гуаякиль - главный промышленный центр страны. Важное значение здесь имеют цементная, текстильная, пищевая промышленность, а также строительство. Среди промышленной продукции, отправляемой в разные районы страны, - ткани и обувь, мебель и цемент, красители и изделия из резины, сигареты и косметика, фармацевтические и продовольственные товары. В Гуаякиле сосредоточено 60% национальной промышленности. Однако гуаякильские предприятия не в состоянии поглотить всю ту рабочую силу, которая стекается в город со всех концов страны, и выходцы из деревни пополняют ряды городского люмпен-пролетариата.

Немало в Гуаякиле и кустарных мастерских. Я заходил в некоторые из них, любовался искусными творениями рук местных умельцев - скорняков и резчиков, гончаров и ювелиров, ткачих и вышивальщиц. Поражали убогая обстановка мастерских и примитивные орудия труда, какими работали мастера. Однако сильнее, чем обстановка, врезались в память их натруженные руки и неподвижные лица, на которых лежала печать апатии. "Нет сбыта - нет работы, а значит, нарушена суть жизни", - философски выразил глубину переживаемых трудностей скорняк в мастерской, где были выставлены на продажу седла из тисненой кожи, удивлявшие тонким художественным вкусом.