Отблески Тьмы

- Он посягнул на самое святое, на детей наших… мерзкие твари эти homo… под землю его, на цепь…

- Светлейшая Королева, когда-то мы были друзьями. Да видно, тщетно я льстил себя надеждой, что мы понимаем друг друга, - закаменевший в ярости взгляд Императора в полной мере соответствовал этим хлёстким словам.

Большой и залитый прохладной, столь благословенной сейчас тенью тронный зал затих. Недвижно, словно оказывались высеченными из диковинного, алого с серебряными прожилками мрамора, замерли портьеры, а за окнами словно застыло ещё только что расплавленное и бурлящее золото полудня…

Королева перворождённых отшатнулась. Боль, боль и недоумение плескались в её взоре, когда она оторвала его от сидящего на троне повелителя Полночной Империи и словно в поисках поддержки отвернула в другую сторону.

Угрюмо насупились члены Палаты Пэров и другие представители Дворянского Собрания. Недоверием и даже презрением сочились отчуждённые лица собравшегося чуть дальше Гражданского Сената, где обреталась публика попроще - купцы золотой гильдии, знатнейшие банкиры, блестящие учёные и могучие волшебники.

- Проступку бывшего рыцаря не может быть ни оправдания, ни снисхождения, - в мягком сумраке слова эльфийской королевы пронеслись даханием весны. И всё же…

- Августейшая и блистательная Элеанор - а напомните-ка нам о статусе посланника. Что там говорится насчёт неприкосновенности в древних, столь почитаемых вами законах? - чувствующий себя последним идиотом в этом парадном вызолоченном камзоле с жёстким стоячим воротником, герцог Саймон на правах первого министра позволил себе подать голос.

- Он посягнул на честь девушки. Мало того, по праву рода т'Эллинэль со временем должна стать одной из самых высокопоставленных представительниц Эльфийского Двора, - на этот раз в голосе Королевы прозвучала отчуждённость. - И клан Осенней Вьюги имел полное право покарать насильника.

Итак, обвинение всё-таки прозвучало. Столь страшным и мерзким оказалось оно, что лица побледнели, и на некоторых даже выступил пот. Во всяком случае, с одной маркизой даже сделалось сердцебиение. Однако, в наступившей почти звенящей тишине раздался странный смешок. Совсем ещё молодая волшебница из дальнего угла, даже в этот знойный полдень окутанная сиянием ночного светила, шагнула вперёд. Её каблучок с такой силой гневно топнул по чёрным с радужными прожилками гранитным плитам, что по всему полу словно по морю заходили маленькие, призрачные волны зарождающейся бури.

- Нет, но какова же каналья… - глаза юной нахалки заблистали, и она чётко, звонко отчеканила дальнейшие слова. - Никто и никогда не убедит меня, что потомок древнего рода Арриол, рыцарь д'Эсте, прельстился какой-то худосочной эльфийской малолеткой!

- Хорошо сказано, - невесело усмехнулся Император с высоты трона и с тихим вздохом откинулся на спинку трона. - И всё же, объяснитесь, госпожа дерзкая волшебница - или вы с таким треском вылетите из Сената и этой залы, что ваш позор войдёт в поговорку.

Нежные лучи Селены мягко бросили на благордный гранит несколько своих сполохов, прежде чем она ответила.

- Арри считал, что женщины всего лишь мерзкие и похотливые сучки. И пользуются тягой к себе мужчин, чтобы захомутать их, сесть на шею да ещё и свесить ножки. Так что, он попросту презирает нас, и ни за что не сделал бы первый шаг - а уж тем более проявить насилие? - нос её дерзко задрался. - Я знаю то доподлинно, потому что… потому что я несколько раз была с ним.

Зелёные и чарующие глаза эльфийской Королевы изучали гордо стоящую посреди залы волшебницу с неподдельным интересом кошки, заметившей дерзко атакующую её мышь.

- Эта несносная нахалка даже во мне зародила сомнения, - Элеанор чуть нахмурила бровку и возвысила голос. - Но всё же, тому было несколько свидетелей - и прежде всего мать, почтенная и уважаемая леди Норвайр, которая лично вырвала отбивавшуюся дочь из лап насильника.

Вновь воцарилась тишина - да такая, что стоявшие где-то снаружи напольные часы гномьей работы даже сюда донесли скрежет и звон отбиваемого ими полудня. И только сейчас старый барон Мелит, которого ввиду необычности вопроса специально доставили сюда через волшебный портал, словно проснулся, оторвался от горестных раздумий. Его рука ещё вполне могла поднять в защиту Империи меч или рыцарский цеп - однако на этот раз старый дворянин всего лишь рванул душащий его кружевной ворот, а затем с размаху швырнул к подножию трона тускло блистающую латную рукавицу.

Надо признать, Император с неудовольствием рассматривал некоторое время это дязгнувшее о камень недоразумение. Однако, по праву древнего рода барон имел право на такие вольности - а потому, едва лицо повелителя прояснилось и еле заметно кивнуло, как старый вельможа шагнул вперёд. Его громоподобный рёв, привыкший отдавать приказы на поле боя, гулко загремел под высокими и сумрачными сводами.