Отблески тьмы

- Ага, точно черти, - легко согласился я с таким утверждением. - Иначе и не назовешь. Слушай, а почему дробовиков у нас нет? Под такую зачистку самый щорс был бы, раз - и квас, если в упор.

- А их здесь вообще нет, - сказал Федька. - У кого тут деньги было охотой заниматься? На весь город пару десятков двустволок есть, небось, да и те дерьмо дерьмом, разбалтываются после сотни выстрелов уже. Лучше уж так, - он похлопал по вороненному верху своего автомата.

Я еще раз проверил, насколько легко выходит из кобуры револьвер, перехватил карабин поудобней?

- Все готовы? - спросил старший первой двойки, среднего роста жилистый мужик лет к сорока, которого все звали Трахомычем за отчество Трофимыч и привычку именовать все, что ему не нравится, "трахомой". Сейчас он был за старшего нашей группы.

- Нормально, можем двигать, - сказал Федька один за всех.

- Если какую трахому зловредную увидите - долбите со всех стволов сразу! - немедленно оправдал командир свое прозвище. - Долго размышлять не надо, только друг друга не повалите. Пошли.

Трахомыч убрал в карман блокнот с описанием дома, благо тут не один раз все было фонарщиками пройдено, и мы двинули вниз, в подвал.

- Сам уже сколько раз сюда лазил, - сказал Федька, включая фонарь и направляя луч на сырые каменные ступеньки. - А так нормально все осветить не можем. Дом сам дрянь, развалюха, а подвал под ним как тюрьма инквизиции, даже разобрать нереально. Тут вся улица такая, даже хрен поймешь, для чего так строились.

- Хранили что-то? - предположил я, стараясь громко не говорить.

- Ага. Алмазов пламенных в лабазах каменных. Черт его разберет, тут вообще многое отличается от того, к чему привык.

- Кто бы говорил, - пробурчал я. - А наверху как?

- Без проблем, все насквозь просвечивается. Только подвалы здесь проблемные. Такую кладку разбирать никаких сил не хватит, кирпич колется, а он тоже ого-го. Вот и приходится их обходить из года в год...

- Федька, заткнуться можешь? - подал голос Трахомыч. - Если не западло, конечно.

- Трахому какую нашел? - съехидничал Федька.

- Ага, тебя. Только пристукнуть нельзя. Тихо, короче.

Подвал оказался пустым. Затхлый и сырой запах, чавкающий слой грязи под ногами, какие-то гнилые доски грудой, да и все. Даже "темной травы" не было, спокойное место. Двое осветителей все равно прошлись с мощными фонарями на шестах, засовывая их в самые немыслимые закоулки, и лишь когда они закончили, Трахомыч дал команду подниматься наверх. Когда поднимались, Федька сказал:

- Все равно не расслабляйся, понял? Тварь могла в соседнем подвале вылезти, ночью прошляться, не найдя добычи, и залечь уже в другом подвале. Ей даже уже все равно, если туда какой-то свет пробивается, лишь бы не сильный.

- Часто попадаются?

- Да каждый второй выход что-то стреляем, - подумав, ответил он. - И в половине случаев как раз в таких невинных местах. Так что давай, поаккуратней. И держись четко правее, на шаг назад, а то сталкиваемся на поворотах.

- Хорошо, прослежу.

Пока не поднялась вторая группа из дома напротив, нас в следующее строение Власов не пускал. Все делалось неторопливо, вдумчиво, шаг за шагом, к чему я, собственно говоря, отнесся только с одобрением - сам суеты не люблю и знаю, что половина проблем в этой жизни от спешки. Только когда обе команды выстроились на середине улицы, старший скомандовал:

- Пошли! Поаккуратней!

Второй подвал был почти близнецом первого, тоже никаких следов проникшей Тьмы, но тщательность проверки и "просветки" осталась прежней. Каждый угол, каждую щель, каждый закоулок, всюду должен был попасть свет во всей своей мощи. Так провели время до обеда, пройдя почти половину улицы. Около часу дня к нашему опорному пункту подкатила полуторка с надписью на бортах "Комендатура" и оттуда сгрузили две фляги-термоса. "Обед!" - оживился народ.

Обход прервался, все расположились вокруг машин, подставляя котелки под суп, оказавшийся волне добротным и наваристым гороховым, даже с копченной грудинкой. На второе была картошка с мясом, затем чаю налили. Все вполне добротно, жить можно.

- Перекур пять минут, потом продолжаем! - объявил Власов.

Все задымили папиросами, некурящим оказался чуть ли не я один. Как понял, тут многие закурили, вроде как от нервов. То ли я один такой толстокожий, что так и не тянет подымить, то ли что другое - не знаю. Я отошел чуть в сторонку, оглядываясь по сторонам.

Как странно. Ведь совсем недалеко, рукой подать, вполне живой город, пусть грязный и побитый жизнью и временем, но именно живой, в нем есть та самая аура, сопровождающая населенные людьми места, а здесь, всего лишь в полукилометре от периметра, ощущение жизни отсутствовало напрочь. Просто камни, просто доски, просто развалины - и никакого даже остаточного следа человеческого духа.

Когда я в свое время гулял по развалинам древнего Херсонеса, заходил в римский Колизей, мне казалось, что даже сейчас можно уловить некое эхо духа тех людей, что населяли те места в древности. А здесь - нет, как стерли, как выстирали со щелоком. Ничего.