Отбор

— Это у вас сплошные странности, а у нас мужчины нормальные, — заступилась за мужскую часть населения планеты Земля. — Так что давайте закончим наш спор и перейдём к делу? — задала ему вопрос, а сама думаю, он это был сегодня ночью, или нет. И, главное, виду даже не подаёт, и вопросы наводящие не задашь, ведь уверенна, его обещание не трогать ничего не стоит, вон как глаза горят, когда он смотрит на меня.

— Хорошо, перейдём к делу — с сегодняшнего дня, по приказу владыки, мы будем с тобой заниматься поисками одной девушки, которая, уверен, будет среди дам, участвующих в отборе. Ты, кстати, кто по профессии? — резко перешёл он к допросу.

— Швея, — невозмутимо соврала я, ну, или почти, как говорят некоторые у нас: дела шьём, чем не швеи-мотористы, учитывая, сколько их у нас!

После того как я озвучила, якобы свою профессию, Ревис дёрнулся как от удара, а затем его глаза, сверкнув, опасно сузились.

— Швея? — переспросил он, а сам смотрю, на задворках своей памяти ведёт усиленный поиск, и чем дольше это делает, тем становиться всё мрачнее.

— Да, швея. А что не так? — продолжала держаться этой версии, и не собиралась от неё отступать.

— Если мне не изменяет память, ты как-то по-другому свою профессию называла.

— Когда? — заняла я оборону, ибо личина-та у меня другая. А про себя: «требую адвоката!»

— Руслана, ты издеваешься? — еле сдерживая свой гнев, спросил он

— Нет, только провожу испытательный тест, — не стала отрицать, сие действие. А что, имею полное право на реванш за бурную ночку, и жестокий облом. И если я ещё не уверенна, что это он, то ничего страшного, у него и других грехов полно. Уверена, Верунчик бы меня похвалила, — мысленно оправдывала своё поведение.

— Руслана, ты за кого меня держишь? — начал он, но я перебила.

— Вы что предпочитаете, горькую правду, или сладкую лож? — продолжила его выводить их себя, прям какую-то нездоровую радость от этого почувствовала. Ох, и испортил этот мир мой характер. Вот какой язвой стала! Хотя, был грешок и раньше, что уж душой кривить.

— Правду, разумеется, — процедил он эти два слова, сквозь зубы.

— Ну, если правду, — начала я, а затем решила позаботиться о своей безопасности.

— А Вы, ругаться не будите?

— Нет, говори уж, — тяжело вздыхая, дал добро на оскорбление. А я что, за его грехи готова резать правду матку без прикрас!

— Я Вас, считаю, за хама, и психически нездорового типа, который, социально опасный для окружающих, — выдала ему характеристику на одном дыхании, чувствую, пол начал содрогаться.

— Что?! — прорычал он.

— Эй, вы обещали держать себя в руках! — рванула я в сторону ванны за водичкой, в прошлый же раз помогло, надеюсь, и в этот раз тоже. Но, на ходу я продолжала избавляться от своего яда. Чувствую, у меня его избыток, посему решила, неплохо бы поделиться с ближним, — Что, тяжко слышать правду о себе? Как я Вас понимаю, только попрошу удалиться в горы, и там пометать молнии, можно с шумовым эффектом-громом. Хотя, что я говорю глупая, грома же без молний не бывает. — говорила я громко, чтобы хам всё слышал при этом, быстренько набрала водички в кувшинчик, и вернулась к нему. Всё же решив, попробовать его урезонить без водных процедур, вдруг получиться? — А тут постарайтесь вести себя прилично, иначе Азероту на Вас, кляузу настрочу, и обязательно уделю особое внимание вашему не подобающему поведению в библиотеке. Так как там, между прочим, была совершена попытка изнасилования, и только буква закона смогла предотвратить её.

— Опять шантажируешь? — как-то зло он усмехнулся.

— Не опять, а снова! — поставила я сосуд на стол, ибо землетрясение отменилось, — ведь Вы, сами меня толкаете на скользкий путь своим поведением. Знаете, что у меня глубокие чувства к владыке, не считая материального интереса, конечно. Но нет же, тяните свои ручонки, а потом удивляетесь, почему я, Вам угрожаю. Поймите же наконец, где Вы, и где владыка!

Шантажистка, да ещё, и меркантильная, — начал сокрушаться он.

— Да, я такая, и горжусь этим! А главное, правдивая! — после слова «правдивая» дракон опять дёрнулся как от удара, но я на это не обратила внимание, и продолжала ломать комедию, — другая бы на моём месте не стала озвучивать это, а я… — вот что я, мне не дали договорить, гневно рыкнув на меня.

— Всё, хватит! Отложим разговор до завтра, иначе я за себя не ручаюсь!

— Ну, если всё так серьёзно, конечно-конечно, могу ещё зелье в дорожку дать, успокоительного. Нужно? — изобразила заботливого психиатра.

— Довольно я сказал! — пророкотал он, и от его звука голоса, меня снесло ударной волной на кровать.

— Нет так нет, чего так кричать, — вставая с кровати, пошла я на мировую. «М-да комедия чуть не превратилась в трагедию!» Так, нужно с этим психом быть поосторожнее, а то кто его знает, вдруг он меня в следующий раз по стенке размажет.

— А ну сидеть! — рявкнул он на меня. Я вначале, чуть не выполнила команду, но затем, вспомнив, что я, вообще-то, не собака, и к командам не приучена. От осознания того, что мне внесли в ранг псов я озверела.