Отбор для чудовищ (СИ)

— Ладно. Я ничего не скажу Вашему императору. Но пообещайте мне не обижать мою подружку.

— Что значит не обижать?

Я даже не знала, что сказать. Покосилась на Марину, немного подумала и выдала:

— Никогда не бейте ее.

— Ладно, — легко согласился Зеленоглазый и тут же спросил — Вы кушать хотите?

— Да! — немедленно отозвалась я. Может меня, наконец, накормят в этом проклятом космосе.

И меня накормили. Не знаю чем, но явно едой, а не осточертевшим коричневым пюре, и до отвала. Вспомнился, к случаю, давно услышанный анекдот, и я тут же рассказала его развалившейся на диване и поглаживающей объевшийся живот Маринке:

«Вини Пух и Пятачок раздобыли бочку меда.

— Давай кушать Вини!

— Как же мы будем без ложек. Беги принеси ложки!

Пятачок убежал, а Вини Пух съел всю бочку, доставая мед лапой, и лежит жутко объевшись. Прибежал Пятачок с ложками. Увидел, что бочка пуста.

— Как же так Вини?

— Уйди, свинья, я умираю…»

Вот так и мы с Маринкой, весь оставшийся путь, почти два дня, после полугода вынужденных голодовок провели в состоянии «уйди, свинья, я умираю». Наши сопровождающие больше близко не подходили к нам. Только приносили еду по первому требованию.

Наконец, мы прибыли в пункт назначения, так сказать. Вид в иллюминатор на планету полоснул по сердцу тоской: она была голубая. После недолгих минут приземления, я впервые вдохнула изумительно чистый воздух моего нового дома.

Вокруг была первозданно пышная природа, как ни удивительно, но так схожая с природой моей родной планеты. Наш ожидал небольшой летательный аппарат, похожий на такси. Меня усадили туда одну. И я даже не сообразила, что больше в аппарат никто не сядет и Маринка остается, а я улетаю. Даже не попрощались…

Только когда взлетела, поняла, что осталась совершенно одна и машина летит над лесом, никем не управляемая. Тревожно.

Посмотрела вниз — только зеленые верхушки деревьев. Вскоре вдали показался самый настоящий сказочный дворец. Скорость аппарата стала снижаться и я успела рассмотреть аллеи, фонтаны, скульптуры, клумбы, водопады, арки и само великолепное здание из белого камня. Такси опустилось прямо у парадного входа, к которому вели несколько широких белых ступеней вдоль всего фасада.

Дверь летающего такси открылась сама и я вышла. Аппарат за моей спиной хлопнул дверцей, закрываясь, и такси сразу улетело. Я растерянно огляделась: вокруг ни души.

Глава 2

Я смотрела на небо. Такое же голубое небо, как на моей родной Земле. Долго же я его не видела! Пол года? Год? Время потерялось среди всего того кошмара, через который пришлось пройти. Закончился ли он?

Слышу шаги за спиной. Как страшно поворачиваться. Там тот, кто сотворил все это с нами. Тот, кто все решает в нашей судьбе. Тот, от кого зависит жизнь и какая она будет. Что он от меня хочет, самое главное чудовище?

Собравшись с духом медленно поворачиваюсь, крепко сжимая кулачки в опущенных вдоль тела руках, это немного помогает держать эмоции под контролем. Как же мне страшно…

Передо мной стоял мужчина. Он внимательно смотрел на меня, но понять о чем он при этом думает или что чувствует абсолютно невозможно. На непроницаемом лице не прочесть эмоций, он молчит. Высокий, если сделаю еще пол шага, уткнусь носом ему в грудь, так близко он подошел. Ожидание его дальнейших действий становится невыносимым, я нервно мну край своего платья-мешка.

Его красивая рука с длинными ухоженными пальцами медленно поднимается, я заворожено слежу за ней: ударит, погладит, пожмет руку, схватит?

Легла на грудь.

Я отскочила как ужаленная, раскрыв рот для гневной отповеди. Но даже не сообразила, как получилось, но вторая рука уже лежала на моем затылке крепко и властно сжимая его, грудь крепко сжата первой рукой, а сильный быстрый язык уже во всю хозяйничал внутри моего рта, который я так неосмотрительно открыла для возмущения. При этом, прожигающий взгляд черных глаз по-прежнему был абсолютно невозмутимым: ни восхищения, ни желания, ни любопытства, ни презрения, ничего — пронзительная черная затягивающая пустота. Мне стало жутко.

Поцелуй, или что это было, окончился так же внезапно. Рука с моего затылка не ушла. Он так и повел меня, за шею, в дом. Это показалось таким унизительным. Но что я могла? На глаза навернулись злые слезы и покатились по худым щекам горячими дорожками.

Мужчина заметил, что я плачу, когда мы уже подошли к огромной высокой двери, которая начала сама открываться при нашем приближении. За тот же затылок сильно прижал мою голову к своей груди и, чуть наклонившись, тихо и скупо сказал мне почти на ухо:

— Не бойся. Не обижу.

Мы застыли на входе с открытой дверью. Я стояла, прижатая лицом к груди императора с его лапой на затылке, и чувствовала, как начинаю задыхаться без воздуха.

Это здесь так не обижают? Придушивают?

Задергалась, отстраняясь, и, наконец, вдохнула. С возмущением посмотрела и уже открыла рот… там сразу оказался императорский язык! Да что же это такое! Мне, что, и слова сказать нельзя?