Отбор для ректора академии

Оглянувшись на бывшего заказчика, я будто увидела отражение Бенедикта в нем. Они смотрели друг на друга одинаково, как соперники. В этот самый миг мой мир окончательно перевернулся с ног на голову, но именно я должна была поставить его на место.

— Хорошо, идемте. — От гнева я вновь перешла на официальное обращение.

— Подожди. — Он взял меня за руку. Ладонь Бенедикта была горячей и сухой, а моя — мокрой и холодной, словно замороженная рыба. Я не вырвала ее лишь потому, что увидела, как беззвучно шевелятся губы мужчины, произнося заклятие. — Колдовство ускользающего взгляда. Никто нас не узнает и не заметит.

Я последний раз посмотрела на Рика — он стоял прямой как палка, со сложенными на груди руками.

«Как так получилось, что я ухожу вместе с главным виновником всех неурядиц? — сконфуженно подумала я и сама себе дала ответ: — Все потому что нас связывает сделка. Именно с ним я должна решать возникшие проблемы».

Мы попали в особняк через тайный вход — неприметную дверь, скрытую высоким деревом с густой кроной. Преодолев ее, мы сразу попали в темный коридор.

— Что-то слишком тихо, — послышался голос, и вскоре я увидела трех девушек, стоящих во тьме в длинных ночных рубашках.

— Может быть, колокол забил по ошибке? — предположила одна из них.

Бенедикт невозмутимо повел нас мимо претенденток, не обращая внимания на девушек. Даже светящаяся жемчужина осталась ими не замечена, хотя ее переливы, проходя плоть насквозь, окрашивали кулак в ярко-алый цвет.

— Нет. Нам бы давно уже сообщили о ней, — мотнула головой другая.

Вскоре мы отдалились от претенденток настолько, что их переговоры слились в общий гул, напоминая шепот ветра.

Следуя за ректором, я постепенно обрела хладнокровие. Словно я какой-то опасный зверь на охоте, осознающий, что жертве не сбежать. Когда высокая деревянная дверь отворилась, повинуясь движению свободной руки Бенедикта, я поняла, что готова к разговору. К настоящему разговору, не той пародии беседы, состоявшейся ночью на палубе.

Дверь за нами закрылась. Зажегся свет.

Я втянула запах хвои и мяты и оглядела покои ректора. Они были огромными и состояли из двух зон — спальной и рабочей. В отделке доминировали бежевые тона. Мебель говорила о богатстве, а ее расположение и отсутствие деталей — об одиночестве. Всего лишь огромная комната. Никому не принадлежащая, ничья, лишь на пару ночей приютившая великого мага.

— Присаживайся. — Бенедикт указал на стул у тяжелого дубового стола.

— Может, стоит сначала поговорить с кем-нибудь из распорядителей, чтобы не возникло недопонимания? — Мне хотелось, чтобы девушки разошлись по комнатам, а сама я их разогнать не могла.

— Не беспокойся, они знают, что я отправился на побережье, искать нас не станут.

— Ясно, — проговорила я, думая, с чего начать.

Бенедикт сел в кресло.

— Знаешь, когда на кону стоит спокойствие империи, становятся безразличны мелкие фигуры на доске, ведь приходится чем-то жертвовать. — Ректор сплел руки в замок.

— Такими, как я?

— В какой-то степени да. Но в нашем случае речь идет о бесцеремонности и нарушении ваших прав, вот и все.

— Из твоих уст это действительно кажется мелочью, — заметила я, склоняя голову.

Мы обменялись взглядами. Бенедикт, на мгновение поджав губы, неожиданно продолжил:

— Император при смерти. И боюсь, ему уже ничто не поможет. — Ни один мускул не дернулся на лице мужчины. — Все что мы можем сделать — это отвлечь внимание на себя и не дать врагам почувствовать нашу слабость. Пока мы здесь с вами, я бы сказал, развлекаемся, во дворце начинается подготовка к коронации нового императора.

— Это правда? Ты не шутишь? — ошарашенно спросила я.

— Нет.

— Но… Почему он умирает? И почему тогда ты здесь? А леди Анелин? Разве вам не надо быть во дворце?

— Сколько у тебя вопросов… — протянул Бенедикт, покачав головой.

Какая сила управляет этим человеком? Он ненавидит двуличие других, но сам как та змея, что сбрасывает кожу, меняя при этом свой окрас. Отстраненный и страстный, циничный и заботливый, я видела все перечисленные стороны, но какой же он на самом деле?

— Родственные связи не являются гарантом любви, — продолжил ректор. В его голосе отчетливо слышался лед. — У меня нет привязанности к нашему императору, но мой долг перед империей для меня превыше всего. Наша помощь во дворце не нужна, и отбор наилучшее, что мы можем сделать. Мы не можем короновать наследника, пока старый император жив и носит венец, отречение займет еще больше времени. Если слухи расползутся, шпионы соседних империй донесут благую весть нашим врагам. Вы ведь в курсе наших отношений с Корфодцами на севере? Они сделают все, чтобы ослабить нас. Поэтому моральные и этические нормы становятся второстепенны.

Еще мгновение назад я заботилась лишь о себе, а теперь на моих плечах словно оказались проблемы всей империи. Сделать я ничего не могла, но и перестать думать о них тоже.

— Но почему он умирает? Вы так и не ответили. — Обида и гнев пропали. Осталась лишь обеспокоенность после услышанного.