Отбор. Мечтать о главном

– Да и тех, что остались, сейчас днем с огнем не сыщешь, – обреченно вздохнул Веллингтон, – треклятые залесцы настолько запугали коренных жителей, что они уже боятся признаться, кто они и откуда. – Неоген гневно стукнул кулаком по мягкой поверхности стула.

– Трейван, – тяжело вздохнув, старик посмотрел на младшего сына, – я назначаю тебя распорядителем отбора, возьми сохранившиеся сведения о кандидатках и записи праздника, в котором победила ваша матушка. Сохранились только самые яркие моменты, но я уверен, что даже при таком мизере информации ты справишься и поможешь найти достойную триасу для Вэлла и всего Семигорья. – Ольгерд прожег взглядом темную каменную стену возле окна, и в неровной поверхности появилась ниша.

Трэй подошел к открывшемуся тайнику и вынул небольшой золоченый блокнотик и прямоугольную прозрачную пластинку, которая местами оказалась поцарапанной. Молодой человек прекрасно понимал, что испорченные кусочки квадровизор прочитать не сможет, но все же воспроизведет хоть часть драгоценной информации о счастливом прошлом континента. О жизни, про которую нынешняя молодежь знает так мало, но так ее хочет!

Сжимая подрагивающими руками мечту о прекрасном будущем, Трейван вернулся на свой стул.

– Думаю, мне осталось от силы пару дней, – прошептал старик, глядя в потемневший потолок, – пожалуйста, не соблюдайте полугодовой траур, достаточно и недели. Начните готовиться к отбору уже сегодня и, как только сможете, проведите его.

Глава 1

В десять утра апрельское солнышко весело заглядывало в убогую однокомнатную хрущевку на окраине подмосковного Лыткарино. Даша с улыбкой на лице вышла из ванной, подобрала валявшийся посередине комнаты свитер младшей сестры, вывернула его и достала из темно-коричневого лакированного шифоньера вешалку. Девушка аккуратно повесила кофту в шкаф, и, сморщив чуть вздернутый носик, начала складывать уголок к уголку пребывающую в обычном беспорядке одежду Маши. Доведя содержимое полок до идеала, Даша улыбнулась и нарочно громко хлопнула лакированной дверцей.

Маша, недовольно простонав, натянула одеяло так, что под ним скрылась ее белобрысая макушка.

– Вставай, засоня! – бодро проговорила Даша, собирая в низкий хвост темно-русые волосы. – Яичницу на завтрак приготовлю.

Она подошла к спящей сестре и, опустив одеяло, погладила ее указательным пальцем по заостренному кончику носа.

– Машка, вставай, а то на работу опоздаем! У меня в двенадцать сегодня первая группа, а у тебя, кстати, в одиннадцать тридцать!

Маша, щурясь от яркого солнышка, недовольно приоткрыла серо-голубые глаза с плохо смытой тушью и надула губы.

– Не хочу на работу, – простонала она, – я и так полночи танцевала.

– Ну, то ты танцевала для себя, а теперь поди, поучи детей. Тебе за это деньги платят, а не за танцульки в клубах.

Подмигнув сестре, Даша в два шага переместилась на крохотную кухню, зажгла газовую плиту и поставила на огонь начищенный до блеска чайник. Она видела, как Маша, недовольно пыхтя, поплелась в санузел.

Уже шесть лет прошло с момента, как умерла бабушка, и Даше пришлось все заботы о сестре взять на себя. К концу одиннадцатого класса бедная девочка, которой самой только в начале февраля исполнилось восемнадцать, осталась с пятнадцатилетним подростком на руках. Мама одной из подруг сжалилась над сестрами Громовыми и, воспользовавшись своими связями, помогла старшей оформить попечительство, чтобы младшая не оказалась в детдоме. Хоть разница в возрасте у девочек всего три года, но Маша упорно не хотела взрослеть и брать на себя хоть малейшую ответственность, поэтому Даше пришлось стать полноценной главой их маленького семейства. Иногда ее до ужаса раздражала беззаботность и бесшабашность младшей сестры, не умеющей правильно распоряжаться деньгами, не желающей понимать сложности жизни и пребывающей в постоянных мечтах о богатом, шикарном принце, который непременно ее найдет и женится, обеспечив роскошную жизнь. Даша злилась, ругалась, пыталась объяснять, но со временем просто смирилась, лишь иногда делая замечания, ведь кроме Маши в ее жизни не осталось ни одного близкого человека, так к чему лишние разногласия.

Протяжно засвистел чайник, Даша ловко сняла его с плиты и налила кипяток в бокалы, стоявшие на узеньком столике, покрытом клетчатой скатертью без единой морщинки, разложила в тарелки дымящуюся яичницу и достала из холодильника два куска хлеба.

– Машка, все готово! – позвала девушка и, выдвинув из-под стола две икеевские табуретки, села завтракать.

– Когда я выйду замуж за миллионера, то буду есть на завтрак устрицы, – мечтательно пропела Маша, садясь на свободный табурет.

– Ты бы грудь прикрыла, – укоризненно проговорила Даша, глядя на пышные формы, едва заслоненные кофточкой с глубоким вырезом, в которой девушка явно собралась идти на работу. – Сегодня ветрено; смотри, если продует, чем миллионера станешь завлекать?

Младшая сестра, недовольно цокнув, отхлебнула дешевого индийского чая и, сморщившись, посмотрела в смеющиеся серые глаза.