Отбор невест для драконьего принца: провести и не влюбиться (СИ)

Я спустилась вниз, мы обнялись и какое-то время стояли, не произнося ни слова. Потом Амин вздохнула, отстранилась и негромко сказала:

- Лана, он настоящий джентльмен. Конечно, тут нет никакой любви, просто его порядочность, но… - она прикрыла рот пальцами, хихикнула и добавила: - Это просто невероятно!

- Я очень за тебя рада, - призналась я, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Совет да любовь, Амин!

Петрова хотела сказать еще что-то, но не успела. Под нами мягко качнулся пол, потом дом содрогнулся, зазвенев стеклами, и откуда-то издалека донесся рев – грохочущий, густой, помрачающий разум.

За ним пришла тьма.

Не помню, как мы с Амин оказались на улице: просто вдруг обнаружила, что стою возле калитки, сжимая Петрову и Берта за руки так, что пальцам было больно. Все во мне дрожало и стонало, голова плыла, и я никак не могла опомниться – это было похоже на обморок, из которого я не могла вырваться.

- Смотрите, - едва слышно произнес Берт. – Сады Алейны.

Мы с Амин взглянули туда, куда он указывал. Там, где были сады Алейны, поднимался густой черный дым.

К тому, что осталось до садов Алейны, мы долетели за несколько минут, болтаясь в когтях дракона, словно сломанные игрушки. Берт энергично работал крыльями, и я всей кожей ощущала тот водоворот эмоций, который сейчас захлестывал его с головой. Ему было страшно, больно, горько – он пытался надеяться, но отчаянно понимал, что только что потерял друга. Хорошего друга, с которым был рядом с раннего детства.

Что там могло остаться после такого взрыва…

Когда перед нами открылось место, в котором жил принц Эжен, я не сдержала испуганного возгласа – все под нами было черным. Кругом была только разрытая выжженная земля. От усадьбы остался обугленный кусок стены да часть ворот – все остальное разметало грудами кирпича. Там, где раньше были деревья, теперь торчали обломки пней.

Берт осторожно опустил нас на землю и, приняв свой человеческий облик, устало провел ладонью по лбу. Его лицо исказила такая боль, что я невольно взяла Берта за руку – просто показать, что он здесь не один. Амин всхлипнула и едва слышно проговорила:

- Вот и отменился наш отбор невест…

Я бросила тяжелый взгляд в ее сторону: в такие минуты лучше бы помолчать. Мне вдруг подумалось, что если бы Берт не остался ночевать у меня дома, то сейчас лежал бы на этой черной земле грудой жирного пепла – и, судя по его выражению лица, он это понимал.

- Что здесь произошло? – прошептала я. Берт пожал плечами. Он стоял неподвижно, словно памятник самому себе – я видела, как окаменело напряжено его тело: он пытался справиться со своим горем, но получалось плохо.

- Эжен… - выдохнул он. – Господи, Эжен…

Я прекрасно понимала, что будет дальше. Берт ни с того, ни с сего заночевал в городе у организаторши отбора невест – и раньше ничего не говорило о том, что между ними возможны какие-то романтические отношения. А утром от усадьбы, в которой жил принц, остался только пепел. Уж не связан ли с этим лучший друг его высочества, который вполне мог выполнить чей-то приказ? Например, королевский…

Если Берта захотят выставить виноватым в смерти принца, то сделают это. Я выступлю свидетелем и скажу, что все это время он был со мной и крепко спал, но кто мне поверит?

Все умерли. Все – слуги, охранники, повара… Никого не осталось.

Что тут случилось?

- Эжена больше нет? – спросила я, зная, каким будет ответ. Берт посмотрел на меня абсолютно черным, непроницаемым взглядом, в котором не было ничего, кроме горя.

Я обняла его – он прижал меня к себе, ему хотелось опереться на кого-то, и это желание не оставаться в одиночестве было настолько сильным, что захлестнуло нас с головой. Я всей душой понимала и разделяла его боль. Если бы у меня вот так отняли Амин, которая была мне почти как сестра, то моя жизнь рассыпалась бы на осколки, и я понятия не имела бы, как их собрать. И мы стояли, обнявшись и закрыв глаза, и пропустили ту минуту, когда все начало меняться.

Амин удивленно ахнула. Мы с Бертом оторвались друг от друга и увидели, как чернота отступает и тает, словно ее стирали влажной тряпкой. Вот сквозь пепел и гарь проступила свежая зелень травы, вот пробежали камни дорожки, вот светлыми призрачными очерками наметилась изгородь и стены дома. Мы застыли, боясь дышать. Сквозь вонь, наполнявшую воздух, стала медленно проступать свежесть цветов.

Мрак отступал, словно жуткий сон – мы смотрели и не верили тому, что видим. Спустя несколько мгновений от разрушенных и сожженных садов Алейны не осталось и следа. Усадьба была в точности такой же, как вчера.

- Что это? – прошептала Амин. – Магия?

- Совершенно верно! – услышали мы голос Гаспара. Обернувшись, я увидела, как упырь неторопливо плывет в нашу сторону, едва касаясь дорожки носками туфель. – Это сеть заклинаний, которая называется Ювенильская бомба. Оно закрывает выбранный участок так, что он выглядит полностью уничтоженным. Отличный способ маскировки в военное время!