Отбор под маской

Алистер выбил по столу странную дробь, и появились кофейник, молочник и сахарница.

— Мои уши открыты. Я бы не хотел на тебя давить, Грета, — сказал он, разливая кофе по чашкам, — но, видишь ли, я склонен полагать, что Ринтар замазан в покушении на королеву. Троекратном. Гарри, то есть Маргарет Дарвийскую, трижды пытались убить. И только чудом ей удавалось спастись. Чудеса склонны кончаться.

— Я сделаю все, что нужно, — уверенно произнесла Грета и добавила: — И еще немного больше. Я люблю свою страну, свою королеву и Царлот.

— Что ж, для начала решим вопрос с твоей магией, — кивнул некромант. — Я еще немного поковыряюсь грязными пальцами в твоей чистой душе, и больше мы этот вопрос поднимать не будем. С тобой что-то произошло? Что? Изнасилование? Это, хоть и ужасно, но…

— Нет! — вскрикнула Грета и смутилась. — Нет. Совсем нет.

— Я знаю, что нет. Просто решил немного взбодрить. Пей кофе, успокаивайся и рассказывай. Я понимаю, что сегодня на тебя свалилось слишком много, но все же соберись. От нас слишком многое зависит.

— Я не знаю. У меня в голове будто рой злобных ос, — вдруг тихо сказала Грета. — Я ничего не понимаю. Если я осталась темным менталистом, то почему бабушка перестала им быть?

— За последнее время о твоей семье я узнал больше, чем знаю о своей, — хмыкнул некромант. — Если человек родился одаренным, то он и умрет одаренным. Темные или стихийные маги — это те, кто родился с четкой колдовской предрасположенностью. Просто одаренный человек имеет склонность к какому-либо колдовскому искусству, но обладая упорством и сильной волей, может выбрать другое направление. А вот у стихийника нет выбора. Я родился некромантом, им и умру. Ты менталист и можешь быть только менталистом.

Нахмурившись, Грета внимательно посмотрела на Алистера и спросила:

— Но все считают тебя менталистом. Как это возможно?

— Инерция сознания. Ты знаешь, что такое инерция?

— Да, бабушка выписывает научные журналы.

— Молодец твоя бабушка, но было бы неплохо если бы она прикупила пару книг по воспитанию детей, — хмыкнул некромант. — А насчет менталистики… Это тоже врожденное. Я могу читать чужие мысли и отбирал людей для прохождения отбора. «Значит, он менталист», — решили они. А он, то есть я, просто не стал спорить. Запомни, Грета, не спорить с людьми очень удобно.

Кивнув, она молча пригубила кофе. Черный, без сахара. Она бережно собирала воспоминания, чтобы рассказать обо всем быстро и четко, не растягивая неприятный разговор.

— Я была Лучшей Ученицей все три курса. Как ты уже должен знать, бабушка не хотела отпускать меня в академию, так что пришлось постараться. Лучшим ученикам оплачивают обучение, выдают какую-никакую стипендию и канцелярские принадлежности. На моем курсе, как на подбор, были только очень обеспеченные девушки и юноши.

— Ты училась на своем профильном, верно? Факультет менталистики, — протянул некромант. — В твоем личном деле есть весьма и весьма подозрительная отметка. Вот только все живы и, как назло, разъехались. Мне пока никого не доставили.

— И не нужно, — хмыкнула Грета. — Нет желания никого видеть. Если говорить предельно четко, то меня несколько раз невежливо просили поубавить пыл в учебе. Одной мэдчен был необходим титул Лучшей Ученицы — не то жених требовал, не то отец наседал. Но что я могла? Перевестись на другой факультет? В общем, я была сильней, мой щит не мог пробить никто, и я, естественно, точно так же невежливо посылала ее и ее подружек куда подальше.

Сделав небольшую паузу, Грета налила себе еще кофе, а Алистер подогрел его щелчком пальцев.

— В общем, в конце третьего курса меня подловили в душевой. Пугали, били, натянули на голову мешок, — Грета передернулась, — трогали. Ломали щит вокруг разума.

— Сломали? — тихо спросил некромант.

— Пфф, конечно, нет, — закатила глаза Грета. — Я слишком испугалась и сделала что-то такое, что перестала чувствовать, как меня касаются. И потом лежала в целительском покое, не способная пошевелиться.

— Теперь ты боишься своей силы, — подытожил Алистер. — Никого не наказали, верно?

— Когда я смогла убрать щит, все уже разъехались. — Мэдчен Линдер неловко пожала плечами и заглянула в чашку. — Что мне было делать? Я боялась выставлять свой щит, который наращивала лет с пяти или шести. Но и без щита отправляться в академию боялась.

— Ты жаловалась кому-нибудь?

— А на кого? — криво усмехнулась Грета. — У меня на голове был мешок, они изменили голоса. И сразу смогли меня напугать — мне не удалось сосредоточиться и увидеть хоть чью-нибудь ауру. Знаете, это, наверное, семейное. Бабушка мнила себя сильной, мама считала себя самой умной, а я собрала в себе оба варианта — самая сильная, самая умная. А оказалось не так. Так что никакой особой драмы я в этом не вижу. Просто жалкая, слабая, глупая мэдчен, которая боится собственной силы.