Отбор с осложнениями (СИ)

Вместо ответа Бригитта неожиданно дернулась и, резко повернувшись в сторону особенно высоких кустов, рванула в узкий проход между ними. Эмма растерянно замерла, гадая над странным поведением подопечной, когда услышала сдавленное хрюканье и хриплый, но до боли знакомый голос:

— Отпустите! Я буду жаловаться… Вы не имеете права!

Эмма бросилась на зов и вцепилась в сильные руки Бригитты, попросив:

— Не надо так, леди Дракхайн! Он здесь не со зла… Это… это…

— Я ее жених! — подпрыгнув на месте и едва не оставив в руках Бригитты лацканы своего сюртука, Свейн Тибрих яростно добавил: — Вам выделили телохранителей?! Скажи ей, что я не опасен! Переведи ей, Эмма! И пусть немедленно извинится и покинет нас.

— Но Свейн…

— Пошла вон, эй! — не сдавался кузен, глядя на Бригитту исподлобья. — Откуда только набирают таких…

Леди Дракхайн усмехнулась и сложила руки на могучей груди.

— Эй, я тебе говорю, громила, — Свейн пощелкал пальцами перед глазами Бригитты. — Уйди и оставь меня наедине с моей прекрасной, очаровательной кузиной.

— Моя твою понимайт, но никуда не пойти. Ты пойти сам. В сад, — сказала Бригитта с нарочитым акцентом.

Эмма открыла рот, да так и застыла, совершенно сбитая с толку.

Свейн же закатил глаза и, фыркнув, полез за мешком с медяками:

— Сколько? — прямо спросил он. — Сколько ты хочешь за то, чтобы оставить меня и мою невесту наедине.

Бригитта посмотрела на Эмму. Та захлопнула рот и прикусила нижнюю губу, тщательно подбирая слова для извинений перед горянкой и нравоучений для жениха.

— Три пено хватит я надеюсь? — усмехнулся тем временем Свейн, подбрасывая на ладони монетки и протягивая их леди Дракхайн.

 Эмма кинулась к нему, сжала его пальцы в кулак, пряча злосчастные монеты, и с отчаянием посмотрела на Бригитту. Гордая леди Дракхайн наверняка сейчас оскорбится до глубины души...

— Ладно, я вас оставлю, но буду неподалеку, — сказала Бригитта неожиданно спокойно, будто даже с усмешкой, и прошла за поворот. Ее черный цветохрон было видно даже за самыми высокими кустами, так что Эмма, не боясь потерять леди Дракхайн из виду, повернулась к Свейну.

— Ты! — выпалила она, ткнув его пальцем в грудь. — Зачем явился сюда?

— Мне так нравится, когда ты злишься, — промурлыкал Свейн. — Выпускаешь коготки, как сердитая кошечка.

— Я здесь на работе! Как ты не понимаешь? Меня взяли менталистом на королевский отбор!

— Твоя мама мне сказала, — кивнул он, а потом жеманным жестом отбросил светлую прядь, упавшую на глаза. — Мими, это глупости. Тебе не надо работать!

— А зачем, по-твоему, я училась в институте?

Свейн пожал плечами, полюбовался на свои отполированные ногти.

— В твоей хорошенькой головке куча разных глупостей, — снисходительно сказал он. — И это даже мило. Но когда мы поженимся, ты будешь заниматься лишь домом и мной.

Он приобнял ее за талию и повел по дорожке. Эмма тяжело вздохнула, покосившись на кузена. Весь лощеный и напомаженный, блестящий, как фантик от конфеты, он вызывал у нее лишь раздражение и скуку. Однако, если она провалит этот отбор… Обернувшись и увидев черную макушку Бригитты, Эмма решила уделить пару минут кузену. Может, ей удастся убедить его оставить ее в покое и не позорить во время отбора?

Вейрон заставил себя отойти от менталистки, но краем глаза следил за макушкой женишка, с важным видом прохаживающимся среди роз. Эмма едва доставала тому до плеча и что-то пылко говорила, но Свейн, кажется, вовсе ее не слушал.

— Вы тоже сбежали от своей менталистки?

Вейрон быстро повернулся и увидел Амалию, сидящую на скамейке под перголой, увитой белыми розами.

— Не то чтобы… — протянул он.

— Иногда хочется побыть наедине с собой и собственными мыслями, — со вздохом продолжила она.

Как ни странно, Эмма Вейрона не раздражала. Ее слова про бутоны и навязчивое желание разбудить в нем женщину — да, а вот сама она — нисколько. Тем не менее он не стал переубеждать Амалию.

— Вы хотите остаться одна?

— Нет-нет, — возразила Амалия, сдвигаясь на краешек. — Садитесь. Я с радостью разделю с вами свое одиночество.

— Значит, вам не нравится ваша менталистка? — спросил он прямо, опускаясь на скамью.

— Она милая, — вздохнула Амалия. — Но все время пытается влезть мне в голову. Она словно хочет сделать из меня кого-то совсем другого. Вы понимаете?

— Более чем, — усмехнулся Вейрон, они немного помолчали, сидя рядом, и он осторожно спросил: — Почему вы плакали сегодня? Принц плохо с вами обошелся?

— Нет! — горячо возразила Амалия. — Принц — чудесный молодой человек. Напротив, он отнесся ко мне с пониманием…

Она вздохнула, и в ее глазах заблестели слезы.

— О нет, — испугался Вейрон. — Только не плачьте.

— Не буду, — пообещала Амалия, улыбнувшись, и смахнула слезинки с длинных ресниц. — В общем, на отборе мне задали вопрос, которого я никак не ожидала услышать, — произнесла она через силу. А потом выдохнула и сказала быстро, словно боясь передумать: — Моя семья разорена. Все, что у меня есть — лишь имя. Я была помолвлена, но мой жених отказался вступать в брак, когда узнал, что я — бесприданница.

— Ну и дурак, — искренне сказал Вейрон. — Вы и сами сокровище.