Отбор с осложнениями

— Мантия невидимости, — пробормотал Донован, пряча досье под подушку. — Генерал сказал проверить, все ли в порядке.

— Все ни Гроха не в порядке, — прорычал Вейрон. За дверью раздался очередной взрыв хохота, и он взмахнул рукой, возводя полог тишины. — Во дворце красхитанцы. Думаешь, это совпадение? Верится с трудом! Это они, Донни! Они украли артефакт! С ними женщина!

— Генерал так и говорил, что ты будешь в ярости, — вздохнул Донован. Он быстро поднялся с кровати и подошел к Вейрону. Положив руки ему на плечи, проникновенно сказал: — Держи себя в руках, Вейр. Сейчас все зависит от тебя и твоей выдержки.

Вейрон посмотрел на руки Донована и тот, моментально уловив суть, спрятал их за спину. Дорн еще какое-то время сверлил парня самым недружелюбным взглядом, чтоб тот как следует проникся, а после отвернулся, направившись к окну.

— Что им надо? — глухо спросил он.

— Зубастый Плес, — ответил тот тихо.

— В каком смысле?

— Это их условие для заключения перемирия.

— Гордость рода Дракхайн им, а не Плес! — рыкнул Вейрон, оборачиваясь.

— Ты о чем? — нахмурился Донован.

— Не важно! Плес они не получат. Это наша земля… вода… Все наше!

— Послушай, Вейр… кхм, Вейрон не кипятись, — попытался образумить его Донован. — Они вынесут королю свое предложение на днях. Война никому не нужна. Дикари умеют держать слово. И если они пообещают мир…

— Все! Я не хочу даже слушать это, — перебил его Вейрон. — Уходи!

— Это еще не все. Я должен передать приказ генерала, — вздохнул Донован и вытянулся, как на плацу перед тем как четко проговорить: — Не лезь куда не просят, Вейрон Дорн. Выполняй свое задание, а политику оставь тем, кто в этом соображает.

— Я тебя услышал, — безэмоционально ответил он.

— Передать что-нибудь генералу?

— Порадовать пока особо нечем, так что передай ему мой горячий привет.

— Наш генерал и так горяч, — хмыкнул Донован. — Сегодня меняли стол в его кабинете.

— А прошлый?

— Спалил, — вздохнул тот. — Сейчас всем не просто, Вейрон. Все как на иголках. Может, красхитанцы на самом деле замешаны, кто знает.

— Да наверняка!

— Если ты расколешься перед ними, позора не оберешься.

Вейрон на миг представил, как рыжий, в котором он сходу опознал крепкого воина, поймет, что его противник носит женский наряд, и ему захотелось разнести дворец по кирпичику.

— Все, проваливай, — сказал он невежливо. — Помочь?

— Я сам, — отказался Донован и, взмахнув рукой, закутался в тончайшую ткань, становясь невидимым. Шелохнулся тюль, скрипнула створка окна. — Удачи на завтрашнем конкурсе, — донеслось уже снаружи.

Вейрон стащил цветохрон, отбросил в сторону лифчик бабули Донована, снял полог тишины и рухнул на кровать. За дверью Эмма и Тереза снова рассмеялись, и он повернулся на бок и накрыл голову подушкой.

Проснулся Вейрон полным сил и решительности. Придворные интриги и заговоры были ему чужды, но теперь враг был здесь, во плоти, и все становилось проще. Наверняка это красхитанцы намереваются использовать артефакт против принца или короля, подчинив тех своей воле. Возможно, кто-то из невест с ними в сговоре, либо же артефакт применит та тощая вобла, что прибыла с ними. Надо быть начеку и оказаться рядом в нужный момент. А для этого — пройти конкурсы и выйти в финал. А значит, неожиданная поддержка Терезы пригодится.

Он принял душ, надел привычный наряд, выпил пилюлю, меняющую голос, и, придирчиво осмотрев себя в зеркале, изменил верхний слой ауры. Все равно что надеть пальто размером меньше. Тесновато и немного колется, но жить можно. От лифчика бабули куда больше хлопот — с носком он едва не прокололся. Но зато как приятно было узнать, что, оказывается, Эмме он нравится. Вейрон почесал грудь и направился прямиком к двери менталистки. Переборов соблазн вломиться без предупреждения, постучал.

— Да, — послышался нежный голос. — Бригитта, заходи.

Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Комната Эммы была куда скромнее: меньше размером, стены просто выкрашены в белый, над кроватью никаких тряпок. Эмма приподнялась, опершись на локти, и нежно ему улыбнулась, такая очаровательная и лохматая спросонья, что он невольно расплылся в улыбке в ответ. Потом она зевнула и виновато прикрыла рот ладошкой. Одеяло сползло с груди, лишь слегка прикрытой кружевом. Совесть взбунтовалась, но Вейрон усмирил ее самообманом. Он ведь постучал.

— Что ты стоишь? Входи.

— Я лучше подожду тебя в гостиной, — проговорил Вейрон, попятившись, но Эмма, откинув одеяло, вскочила и подбежала к нему — как была, в тонкой белой сорочке, с кружевами и без рукавов и, похоже, без всего остального…

— Да что же с тобой делать! Я ведь не мужчина, тебе нечего стесняться! А у меня есть новости. Тереза сказала, что принц любит понежиться в постели, — проговорила Эмма, схватив его за руку и потянув за собой, и Вейрон пошел за ней следом, как загипнотизированный, позволив увлечь себя на кровать. — Давай и мы не будем спешить на завтрак, — предложила она, усаживаясь рядом. — Ты так смотришь на меня. Наверное, у меня сейчас на голове воронье гнездо, — улыбнулась Эмма. — А что ты делаешь с волосами? Заплетаешь в косу?