Отбор с осложнениями

— Мне не нужны никакие платки рядом с тобой, — томно прошептал рыжий. — Твой взгляд заставляет мою кровь бежать быстрее. В нем столько огня… Уверен, один лишь твой поцелуй согрел бы меня лучше десятка… сотни платков!

— Ты, верно, врешь, что видел наших коз, — продолжал гнуть свою линию Вейрон. — Здесь, в столице, я так скучаю по родине, и ты решил этим воспользоваться…

— Клянусь! Белая как снег коза держалась на почти отвесной скале каким-то чудом. Точно как ты на стене дворца. О, Бригитта, — он схватил его ладонь обеими руками, и облобызал ее слюнявым поцелуем. — Когда я увидел, как ты лезешь ко мне в окно, я понял: ты хочешь меня так же, как я тебя!

Вейрон выдернул ладонь и, отпихнув Мордиша, брезгливо вытерев руку о цветохрон.

— Я тебе… Да я тебя… Я честная девушка! — выпалил он.

— Разумеется!

— Так что ты или ведешь себя прилично, или мы больше никогда!..

— Приличие — мое второе имя! — Рыжий прижал ладонь к груди и широко улыбнулся.

Вейрон кивнул.

— Расскажи мне еще про мою родину. Когда ты там был?

— Цвели магнолии, но их запах не сравнится с твоим, божественная… Ты самая ароматная розочка в этом саду.

Мордиш придвинулся снова и демонстративно понюхал Вейрона, прикрыв глаза от наслаждения.

Очень хотелось двинуть в рыжую наглую морду, но Ястреб держался, помня о долге. Эта бородатая скотина была на севере. Магнолии там растут разве что в низинах, да и цветут недолго. Значит, Мордиш видел коз на скалах, а потом спустился вниз, в долину.

Рыжий тем временем сорвал белую розу, провел бутоном через цветохрон по щеке Вейрона, по губам, очертил шею и линию дерзко торчащего вперед лифчика бабули. Многозначительно глядя Ястребу в глаза, рыжий поднес эту розочку к губам и поцеловал лепестки.

Вейрона передернуло, но он не мог отвести взгляд от Мордиша, чтобы не допустить диверсии. Тот облизал весь бутон, а потом и вовсе засунул его в рот и сожрал, порыкивая, как дикий зверь.

— Вкусно? — спросил Вейрон, снова отсаживаясь чуть дальше.

— Невыразимо, — кивнул рыжий.

— Так что еще тебе понравилось в нашем графстве? — спросил Вейрон, стараясь говорить ласково и не слишком сильно скрежетать зубами.

— Звезды. Ночью с перешейка они кажутся близкими — рукой подать, и светят так ярко. Но их свет не сравнится с блеском твоих глаз. Покажи же мне твое лицо, Бригитта! Подари мне поцелуй! Уверен, он будет слаще меда, опьянит сильней вина.

Мордиш потянулся к цветохрону, вторая рука легла Вейрону на бедро.

— Мы договаривались! — воскликнул Вейрон, скидывая его руку. — А что за перешеек? Трех Козлов?

— Да какая разница, — пробормотал Мордиш, тесня Вейрона по скамье. — Кто бы мог подумать, что в суровом холодном графстве родится такая горячая женщина? Я чую жар твоего тела даже через одежду.

— Или это был перешеек Пять Пальцев? — не сдавался Вейрон.

— К чему эти расспросы? Я бы лучше нарисовал карту твоего тела, прекрасная Бригитта, — промурлыкал Мордиш совсем уж похабно, окидывая взглядом цветохрон. — Особенно детально исследовав вот эти два холма.

— Ты путешествовал один? С отрядом?

— Главное, что здесь мы лишь вдвоем, — пробормотал Мордиш, приближая свое лицо. — Давай же, Бригитта. Никто не узнает. Один лишь поцелуй. Маленький, крохотный поцелуйчик, — он вытянул губы, склоняясь к Вейрону. Рука его снова нагло легла на бедро, впиваясь пальцами. — Какая сочная, какая крепкая. Персик мой, сладкая дынька…

Вейрон не стал дослушивать, с каким фруктом или овощем сравнит его рыжий, и с наслаждением влепил ему пощечину. Хлесткий звук раздался на весь сад.

— У моей кошечки есть коготки, — расплылся в хищной улыбке Мордиш, потерев щеку ладонью. — Тем слаще будет победа.

Он обхватил Вейрона за талию, едва не повалив на лавку, и тот, больше не церемонясь, вмазал ему кулаком в глаз.

Рыжий вскрикнул, схватился за лицо руками, а Вейрон, подобрав цветохрон, припустил прочь.

— Тактическое отступление, — бормотал он себе под нос. — Не бегство.

— Ты все равно будешь моей, Бригитта! — услышал он вопль позади.

Остановившись, Вейрон обернулся и увидел преследующего его красхитанца. Скрутив кукиш, Ястреб показал его рыжему, и что есть мочи помчался во дворец.

Пробуждение далось Эмме очень тяжело.

В глазах саднило, будто туда щедро насыпали песка, а во рту было так сухо, словно она не пила несколько дней кряду. В голове тихо гудело, руки слушались с трудом.

— Бригитта, — жалобно позвала Эмма, приподнявшись в кровати и, прищурившись, посмотрела на открытую дверь.

Увы, никто не откликнулся. Кто знает, может, леди Дракхайн все еще в купальнях, развлекается с остальными невестами, а значит, помощи ждать неоткуда.

Со стоном Эмма села в постели, а затем, собравшись с духом, сделала над собой усилие и поднялась. Быстрыми перебежками, придерживаясь мебели и стен, она добралась до гостиной, где в ее руки наконец попал графин с водой.

— Волшебно, — пробормотала Эмма, отпив несколько жадных глотков и чувствуя, как вода потекла по подбородку и шее.