Отбрось сомнения

— Катались на катере, — ответила Хилари. — Не знаю, зачем папа женился на Анне. Жили они просто ужасно. Порой мне казалось, она приворожила его при помощи каких-нибудь черных сил. Связавшись с ней, мой отец стал другим человеком. С мамой у него были совершенно иные отношения… — Ее голос дрогнул.

— С мамой они были счастливы? — осторожно поинтересовался Говард.

— Еще как! — с воодушевлением ответила Хилари. — Мы жили так дружно и ладно, что нам все завидовали! Мама была веселой, жизнерадостной, энергичной — прямой противоположностью Анны! Папа боготворил ее… Хотите верьте, хотите нет, но, живя с ней, он практически не употреблял спиртного…

Говард по-отечески пожал руку Хилари.

— Бедная девочка… Вам выпала нелегкая судьба! — Он покачал полуседой головой. — Мы с Изольдой жили так же, как ваши родители. После ее смерти мне показалось, я сам уже не живу… — Он уставился в одну точку и долго молчал. Потом, словно очнувшись ото сна, опять заговорил. — Я замкнулся и надолго отдалился от остальных своих близких. Наверное, все так и продолжалось бы, если бы вчера я не повстречался с маленькой Лили. Знакомство с ней и с вами подействовало на меня, как вспышка молнии. Я понял вдруг, что пропускаю много важного, что не замечаю продолжения жизни, а должен замечать и должен принимать в ней участие. Хилари понимающе улыбнулась.

— Я внезапно осознал, что обязан заботиться о людях, которых люблю, помогать им и приносить пользу, а не утопать в своем безутешном горе, ведь от этого нет никакого прока. — Он серьезно взглянул в глаза Хилари. — Я очень рад, что с вашей помощью вовремя опомнился.

Щеки Хилари покрылись румянцем.

— Вы действительно не сердитесь на меня из-за Лили? Из-за того, что она появилась на свет?

Говард умиленно рассмеялся.

— Странный вопрос, дорогая моя! Разве по мне не видно, что я безумно счастлив быть дедом? Лили — чудесная девочка. Я безмерно благодарен вам за то, что вы подарили ей жизнь.

В глазах Хилари заблестели слезы.

— Они куда-то уехали вместе с Эдвином, — пробормотала она.

Говард встрепенулся.

— Наверное, мне пора уходить. Не хочу, чтобы Эдвин обнаружил меня здесь. Надеюсь, вы не станете запрещать мне приходить к внучке в гости?

Хилари довольно разулыбалась.

— Приходите к нам в любое время!

У входной двери Говард приостановился.

— Вы намереваетесь рассказать моему сыну о том, что произошло вчера?

Хилари категорично покачала головой.

— Не думаю, что Эдвин должен знать абсолютно все! — выпалила она. И испугалась, вспомнив, что разговаривает не с кем-нибудь, а с родным отцом Эдвина.

Говард же лишь одобрительно крякнул в ответ и открыл дверь.

— Надеюсь, мы расстаемся ненадолго!

Оставшись одна, Хилари некоторое время была занята воспоминаниями о только что состоявшемся разговоре. После катастрофы легко можно было понять отношение к ней отца Эдвина, тем не менее, он и раньше представлялся ей высокомерным и категоричным снобом.

Оказалось, что Говард Айртон — милейший человек, способный здраво мыслить, критично относиться к себе и прощать. Прощать Хилари ему было не за что, но он простил ее отца, а это на его месте смог бы сделать далеко не каждый.

Время шло, а Эдвин с Лили все так и не появлялись. Тревога Хилари возрастала с каждой минутой. Нет, украсть у меня дочку он не посмеет, с надеждой думала она. Не решится на столь отчаянный поступок, даже если все еще злится на меня, ведь это уголовно наказуемо.

Ей вспомнились вчерашние гневные слова Эдвина, и сердце похолодело от страха. Он сказал, что она совершила преступление, не сообщив ему вовремя о том, что беременна… Кто из них был прав? Кто виноват? И как эта правота и вина отразились на их маленькой дочери?

Услышав звук подъезжающей к дому машины, Хилари, у которой от переживаний уже мутился рассудок, выскочила во двор.

Подобно кошке, стремящейся защитить новорожденного котенка, бросилась она к задней дверце черного «ягуара», где с правой стороны, сияя от радости, сидела Лили.

— Где вы пропадали так долго? — спросила Хилари, хмуря брови, у неторопливо выходящего из машины Эдвина. На нем были полуспортивные брюки из тонкой материи и белая футболка, плотно облегающая его мускулистые грудь и плечи. Он выглядел неотразимо.

— Я показал дочери много интересного, — небрежно сообщил Эдвин, наклонился, заглянул внутрь автомобильного салона и заговорщически подмигнул Лили. Та подмигнула ему в ответ с тем же таинственным видом, явно подражая отцу.

Только сейчас Хилари заметила, что с ее дочерью произошли разительные перемены. Темно-русые густые волосы Лили теперь были коротко острижены. В мочках ее маленьких ушей поблескивали красивые сережки с крохотными прозрачными камушками, на ручках — разноцветные детские браслеты, а на груди висел яркий кулон в виде сердца.

На фоне белоснежного нового платьица, обшитого оборками, все это разноцветие выглядело довольно забавно, но Хилари, привыкшая видеть свою дочку совершенно другой, схватилась за голову.

— Ты позволил ей проколоть уши! — воскликнула она. — А где ее локоны?

Эдвин лениво облокотился на крышу «ягуара».