Отбросы (СИ)

Снова повернувшись, я на короткий миг поймал на себе взгляд своей шестирукой подруги, а посмотрев вперед, увидел как воздух вокруг начинает «стекать» уже вокруг нас. Фигура ящера стала распадаться, его частицы двигаясь по спирали и спешили к центру такой же пульсирующей точки. Когда тело колдуна практически перестало быть осязаемым, я увидел стремительно приближающийся наконечник стрелы. Доли секунды мне хватило, чтобы понять, что она должна вонзиться в грудь моей подруги. Тело само сделало шаг, разворачиваясь и закрывая собой ламию, как раз в тот момент когда пространство вокруг схлопнулось.

Окружающий мир распался, на миллиарды частиц закручиваясь вихрем и унося тело и создание куда-то прочь, сквозь живой и сверкающий поток, что подобно бурной реке нес меня сквозь тьму бесконечности, то ускорясь, то замедляясь. Иногда мне казалось, что «тоннель», по которому я лечу, порой резко меняет свое направление. В эти моменты сравнение с горной рекой было особенно актуальным, хвала богам, что на пути не было порогов.

Но вот наш полет закончился, свет изверг нас обратно в реальность. Чудовищная усталость тут же наполнила тело, в глазах зарябило. Я лишь чудом смог подавить рвотный позыв, едва не падая на колени.

Мир постепенно снова стал обретать очертания, позволяя оглядеться: Три каменных столба похожих на те, что были среди руин, возвышались неподалеку посреди небольшой площади окруженной не то домами, не то стенами. Несколько прямоходящих ящериц с копьями наперевес, на манер той или того, что пришел за нами, стояли по периметру.

Я же стоял обнимая свою шестирукую подругу, по прежнему закрывая ее собой – губы сами растянулись в улыбке. Ламия подняла голову и в ее желтых глазах впервые за время нашего знакомства читался испуг. Взгляд ее скользнул мне на грудь, проследив за которым, я увидел торчащий из меня наконечник стрелы. Улыбка быстро покинула мое лицо, ноги сами собой подкосились:

– Блядь! Только не снова – успел сказать я прежде, чем мир для меня снова померк.

Глава 15

Краски и звуки реального мира исчезли, оставляя мое сознание парить во тьме небытия между мирами. В этот раз не было ни света, ни исполинов с белоснежными крыльями, вообще ничего. Сложно сказать сколько мне пришлось вот так «дрейфовать», ибо течение времени здесь не ощущалось от слова совсем.

Некоторое беспокойство доставляло то, что я не понимал ни где я нахожусь, ни что вообще происходит.

– «Вроде как я был ранен, получается я умер или просто потерял сознание?» – ответа, разумеется, не было, как не было и тех, кто смог бы мне его дать – «Прошлая моя смерть была как-то побогаче на события или может быть дело в том, что я теперь в другом мире, где правят другие боги?» – Вместо ответов сознание вспышками показало несколько сцен: родное село, тренировка с другими юношами и девушками, первая охота, первая добыча, первая женщина... Жизнь зеленокожего парня неспешно проплывала передо мной, не вызывая каких-либо эмоций. Я и без того помнил свою жизнь, прожил ее с честью, жалеть мне было не о чем.

На смену отрочеству пришла юность, а мирная жизнь сменилась чередой войн. Сначала с людьми, что решили вторгнуться в наши земли, а позже к нам пожаловала немертвая орда. Многие из наших тогда пополнили ее ряды и если бы не шаманы, которые смогли на время общей угрозы объединить племена, мой народ перестал бы существовать.

Понимание того, что перед глазами проносится вовсе не моя жизнь, пришло далеко не сразу. И прежде чем я успел в очередной раз задаться вопросом «какого хрена вообще происходит?» – шквал из эмоций и воспоминаний той личности, чья жизнь проплывала передо мной, буквально обрушилась на меня. Боль, страхи, любовь... Поступки и выборы, все они за одно мгновение прошли через меня.

Ощущения при этом были сродни тому, как если бы меня заживо бросили в кипящее масло, вот только ни сбежать, ни как-то иначе прервать эту пытку у меня не было никакой возможности. От нестерпимой боли даже мысли остановились и на какое-то время я перестал себя осознавать. Казалось, что мое сознание было разобрано по кусочкам, а сам я был превращен в пустой набор различных навыков и реакций без истории, прошлого и личности.

Но вот боль притупилась и разрозненные ошметки сознания заспешили к друг другу, срастаясь и переплетаясь. Словно незримый хирург собирал меня воедино. Разум орка, чью жизнь я только что наблюдал, с каждый секундой все больше ощущался мною частью себя. И, похоже, зеленокожий был не слишком-то рад такому раскладу, ибо разум его яростно сопротивлялся моему присутствию. Остатки моего собственного я отвечали солидарностью. Вот только с нашими желаниями мало кто считался. Наши разумы, наши души, чужою волей сливались воедино. Лишаясь прошлой индивидуальности, мы умирали и при этом рождались заново, становясь чем-то и кем-то большим, нежели были ранее по отдельности.