Отбросы

Все заключенные нормально себя чувствовали, не общались между собой, вовремя получали пищу, вовремя мылись и меняли одежду, в обязательном порядке занимались на тренажерах, или сидели на вибраторах, в разговорах с медперсоналом, охраной и разрешенными службами не затрагивали никаких служебных вопросов, в контактах с женщинами занимались именно тем, для чего и служили эти контакты. Никаких записок они не могли передать, так как не было ни бумаги, ни пишущих материалов, ни возможности сделать это скрытно. Были умершие, но они ничего рассказать не могли и дрейфовали где-то в пространстве в своих прозрачных капсулах.

Эйрик, начальник караула сидел молча и мрачно смотрел в одну точку, иногда криво хмыкая и, скорее всего, мысленно стирал в порошок всех уродов с охраной и руководством вместе. Строжайшая современнейшая система слежки, запрятанная в башку каждого человека где-то дала сбой. Голый и беззащитный бандит сумел победить её и не только выведать тайны третьего уровня, доступные лишь высшему командному составу, но и распространить их между остальными собратьями своей стаи.

Если бы над нами не висела тень чужого, можно было бы только посмеяться над нелепостью этой ситуации, но Пятая колонна на станции становилась реальной опасностью, тем более, что мы пока еще не знали, что таится за дверью этой тайны. Быть может, есть какая-то группа, план бунта, доступ к органам управления, может быть даже есть союзники среди Свободных? Тогда этот, мелкий сам по себе казус, может обернуться большой бедой.

— Первый, проверить случаи периодического простукивания стен, циклического многократного перемещения предметов в камерах, или аномального использования кранов с водой.

— Есть Первый! Простукивание стен было замечено в первые годы пребывания у большинства поднадзорных, даю справку, все они пресекались и больше не повторялись.

На возникшем экране поползли имена, даты, случаи, все они, действительно, относились к периоду двадцатилетней давности и даже ещё раньше, когда клиенты только поступали в свой вечный Дом Отдыха и ещё не знали ничего о его порядках.

Опять тупик. Рядом со мной сидит Поль, тоже изрядно поседевший, за эти годы. Он программист и не обязан быть на этом Круге, но именно его работа спасла нас в День Развода и он очень хорошо разбирается в тайнах конспирации. Он прекрасно знает все порядки на станции, однако уточняет:

— На прогулках они могут общаться?

— Могут! Оказывается, могут и делают это! Но только среди своего блока. Мы об этом всегда знали, но подумаешь, какая мелочь, пальцами пошевелят. Нет, мы прошляпили что-то гораздо более серьёзное, привыкли, что жизнь спокойна как болото!

Я нервничаю и, как всегда, вспыхиваю не к месту.

— Эйрик, что ты ухмыляешься, как будто всё знаешь, а мы — как слепые щенки перед тобой?! Ты же лучше всех чувствуешь эту мразь, так скажи, в чём дело?

Потомок викингов смотрит на нас с лёгким презрением и вдруг процеживает без всяких интонаций:

— Сами виноваты. Распустили сволочей.

— Почему? Кого распустили? Ты конкретно можешь что-то сказать?!

— А чего говорить? Рисуют, пляшут, песни поют, разве это зэки? Не тюрьма, а малина какая-то. Летучий притон.

Он отворачивается, но я понимаю, что упрёк адресован ко мне лично, это я не только разрешил, но и рекомендовал арестантам заниматься хоть чем-то одушевлённым, чтобы не сойти с ума.

Ну, не любит он меня, терпеть не может! Я понимаю, что Эйрик по своему прав, такие занятия дают много возможностей для фантазии.

— Первый, дать сводную о занятиях поднадзорных в свободное время по разделам: тренажеры, музыка, изображения, чтение. Уточнить, кто и когда интересовался тем, чем занимаются другие и могли ли быть пересечения интересов.

Спрут убирает экран с цифрами и некоторое время мы сидим в тишине и полумраке. Постепенно высвечивается несколько экранов и мы начинаем искать человеческими глазами то, что пропустил быстрый, но по-своему, тупой, односторонний ум компьютера.

Да, действительно. Рисуют, пляшут, поют песни. Что в этом плохого? Они же живые люди, хоть и сволочи. И все общаются со Спрутом, называя его, кто Кисанькой, кто Уродом, им всем хочется разговаривать и такая возможность предоставлена. Спрут умеет отвечать на любые вопросы, на любом языке, слэнге, фене, любым голосом и в любое время дня и ночи. И ему безразлично, как его называют и какие гадости высказывают.

Все эти беседы секретно записываются и затем прослушиваются Психологами, чтобы выявить склонности к суициду, к нарушению порядка, к возможным попыткам связаться друг с другом.

И вот, как бы насмехаясь над нами, зэки смогли проникнуть в эти тайны и скорее всего знают и о прослушивании. Так что от Психологов ждать нечего.

— Кэп, а может татуировки посмотреть?

— Первый, покажите татуировки.

— Есть Первый, даю татуировки.

Это здравая мысль. Боевая раскраска всегда была очень информативна и во все века хранила множество секретов. Любой дикарь за одну секунду мог узнать кто это перед ним, из какого племени, сколько у него жен и детей и сколько врагов он победил в честном бою.