Отчаяние и… надежда

– Из этой невыносимой ситуации, в которой мы оказались, есть только два выхода, и я их тебе перечислил. Я не собираюсь извиняться за то, что тебе не нравится это слышать. Такова реальность! – Каждое слово Рауля жалило, как укус змеи.

– Реальность? Ты называешь «реальностью» предоставленный мне выбор – отдать своего ребенка или жить в твоей Венесуэле монахиней на задворках твоей жизни?

Рауль бросил на девушку мрачный, негодующий взгляд.

– А ты хочешь получить лицензию на право спать когда и с кем тебе заблагорассудится?

– Не надо иронизировать. Ты прекрасно понимаешь, что я говорю не об этом.

– А я – об этом! Мне, конечно же, будет отказано в счастье разделить с тобой постель без всякой идеалистической чепухи типа заверений в вечной любви, предложения руки и сердца… Я прав? – В тигриных глазах горела ярость и, как ни странно, удовольствие. Рауль явно забавлялся шоком, в который поверг Полли разговор на столь интимную тему. – Как видишь, ни ты, ни я не можем иметь то, что хотим, поскольку мы хотим абсолютно разного!

– Я не хочу тебя… в этом смысле, – отрывисто пробормотала Полли. Ее лицо горело словно огнем.

Рауль окинул ее пристальным взглядом, раздражающе мужским и всепонимающим.

– Хочешь, еще как хочешь… Сексуальный голод существует между нами с самой первой встречи.

Полли попятилась. Она не ожидала, что Рауль знал о ее глупой влюбленности, о том, как сильно он ее привлекает.

– Нет… – выдохнула она сквозь стиснутые зубы.

– Я не хочу пользоваться своим преимуществом. Давай закончим разговор, иначе ты расплачешься.

– Не обольщайся… Я первая бросила тебя! – выкрикнула Полли. Она испытывала отвращение к Раулю, к себе, ее раненая гордость истекала кровью. – Позволь мне сказать тебе еще кое-что. Я ценю себя намного выше, чем твои белокурые Барби.

– Ты знаешь, я восхищаюсь тобой. Действительно восхищаюсь. – Голос Рауля звучал спокойно и невозмутимо. Видимо, ему удалось взять себя в руки и подавить свой гнев. – Но твои моральные принципы столь высоки, что еще в Вермонте я решил держаться от тебя на расстоянии.

– Тогда ты, наверное, уже понял, что я поеду в Венесуэлу, а ты получишь законное право заниматься воспитанием своего ребенка, только если женишься на мне, Рауль! – Полли выкрикнула эти слова с выражением отчаяния и отвращения на лице.

Рауль был напряжен как струна, топазовые глаза смотрели недоверчиво.

– Это не смешно, Полли. Сейчас же забери свои слова обратно.

– Почему? Ты хочешь, чтобы я солгала тебе? Сказала, что имею в виду что-то другое? – требовательно, почти грубо допытывалась Полли. Ее лицо пылало, она нетерпеливым жестом отбросила волосы со лба. – Я честна с тобой, Рауль. Если я останусь в Англии, то буду распоряжаться своей жизнью, и ты не будешь иметь право вмешиваться в нее. В Венесуэлу же я поеду только в качестве твоей жены!

– Ты не можешь говорить это всерьез, – убежденно сказал Рауль.

Полли пристально посмотрела на него. Клокотавшие в ней гнев, обида, горечь готовы были взорваться.

– Я говорю абсолютно серьезно. Хочу посмотреть, чем готов пожертвовать ты, требуя от меня пожертвовать всем! В чем разница между нами? Я не так богата и могущественна, как ты? Или в том, что я хочу стать настоящей матерью нашему ребенку и жить полноценной жизнью, а ты убежден, что я – всего лишь досадное приложение к твоему ребенку, не имеющее никаких прав?

Рауль отпрянул от нее, словно она ударила его. Лихорадочный румянец медленно заливал его шею и высокие скулы.

– Я отвезу тебя в клинику, – более мягко, чем обычно, произнес Рауль. – Нет смысла продолжать разговор.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Спустя два дня Полли все еще находилась под впечатлением злосчастного обеда, закончившегося полной катастрофой их взаимоотношений с Раулем.

На короткое время из подавленного состояния ее вывела заметка, которую она прочитала в газете месячной давности. Оказывается, ее подруга Макси Кендалл, с которой они вместе выросли, несколько недель назад вышла замуж. Макси и ее муж Ангелос Петронидес держали в секрете факт бракосочетания и лишь спустя некоторое время сделали официальное заявление для прессы. Полли несколько раз перечитала заметку, внимательно рассматривая фотографии. Счастливая улыбка на лице Макси обрадовала Полли, и она мысленно пожелала молодоженам всего наилучшего.

В последний раз она видела Макси, когда зачитывалось завещание Нэнси Лиуорд. Помимо Полли у Нэнси были еще две крестные дочери – Макси и Дарси. Хотя в детстве девочки очень дружили, во взрослой жизни их пути разошлись.

Макси стала известной моделью и жила в Лондоне. О ее многочисленных романах много писалось в светской хронике. Дарси была матерью-одиночкой и очень редко покидала свой дом в Корнуэлле. Поначалу Полли поддерживала связь с обеими подругами, но вскоре это стало невозможно из-за ссоры между Макси и Дарси.

– Она потрясающая, – с придыханием произнесла молоденькая медсестра, через плечо Полли рассматривая фотографию Макси на подиуме во время дефиле. – Как бы я хотела так выглядеть!