Отчаяние

– Двигатель не работает, топливо на нуле, корабль неуправляем, и весь экипаж мертв, – устало перечислила она. – И мы заперты здесь без выхода и надежды. А верить или не верить – это твои трудности.

– Ну ладно, – беспомощно пожал плечами Адам. – В рубку так в рубку. Все равно я не знаю, куда идти и что делать дальше.

И они снова поднялись в рубку. Свет здесь по-прежнему не горел, но у Адама возникло твердое ощущение, что фонарик, уже почти было разрядившийся, стал светить ярче. Это уже не укладывалось ни в какие разумные объяснения – уж его-то точно ни от каких батарей не подзаряжали.

Адам остановился перед креслом первого пилота (первый – тот, что слева, всплыло из глубин отрезанной памяти), внимательно осмотрел с фонарем изуродованные руки трупа, затем направил луч ему в лицо, на которое в прошлый раз бросил лишь беглый взгляд (а Ева, кажется, на это лицо вообще тогда не смотрела).

– Что ты там говорила насчет близнецов? – хрипло спросил он.

Ева встала рядом, не веря собственным глазам. Если не брать в расчет царапины, выломанные зубы и отсутствие шва на лбу, на нее смотрело закатившимися глазами то же самое лицо, что и в медпункте.

– Ничего не понимаю, – пробормотала женщина. – Который же из них ты?

– Я – это я! – агрессивно рявкнул Адам, тыкая себя в грудь. – А эти… я не знаю, кто они такие! Может быть, – добавил он уже более рассудительным тоном, – может, в экипаже действительно были братья? Или, что более вероятно, клоны…

– Никто не пошлет клонов в дальнюю экспедицию, – возразила Ева. – Там нужны разные специалисты, а не копии одного и того же.

– Но клоны, как и природные близнецы, похожи только внешне, а специальности у них могут быть разные…

– Все равно. Их наличие на борту может породить психологические проблемы, – обрывки когда-то читанных наставлений по космической психологии всплывали в ее сознании. – Начиная от обычной путаницы, в том числе злонамеренной, и кончая…

– Но даже если твоя безумная версия верна и я умер, я же не мог умереть два раза!

– Не знаю. Теперь уже ничего не знаю. Все это кажется каким-то мороком…

– Я реален, черт подери! – заорал Адам и с размаху ударил труп кулаком в лицо. Несколько плохо державшихся зубов провалились в мертвый рот, один из них повис под губой на кровяной прожилке. – Слышишь, ты, дохлятина?! Реален! Реален!.. – Он молотил снова и снова, а в голове его билось осознание того факта, что лица всех обнаруженных здесь мертвецов были либо не видны, либо обезображены, либо искажены и запачканы. И все-таки, даже несмотря на это, он мог бы обратить внимание на сходство раньше – если бы его подсознание не противилось до самого последнего момента, пока его не ткнули носом. – Я не хренов призрак!!!

– Виктор! Адам! Прекрати! – Ева пыталась хватать его за руки, но он отшвырнул ее. Живая женщина, не удержав равновесия, упала на колени мертвой, сидевшей в правом кресле, и та от толчка уронила ей голову на плечо, клацнув зубами. Адам ударил беспомощный труп пилота еще дважды, затем бессильно уронил руки. В разбитом лице мертвеца теперь уже трудно было узнать его собственное, но это не спасало. Приступ ярости схлынул так же внезапно, как и начался, уступив место чему-то куда более страшному – гигантской и неотвратимой, как цунами, волне отчаяния. Самого черного и беспросветного отчаяния, многократно превосходившего, он был в этом совершенно уверен, любые горести его прежней забытой жизни. И чувствуя, как эта волна обрушивается на него всей своей тяжестью, он побрел прочь из рубки – не видя, куда идет, шатаясь как пьяный.

– Адам! – Ева выбралась из объятий покойницы и нагнала товарища у выхода из рубки. Почти силой она развернула его, чтобы он не уперся лбом в полузакрытую дверь.

И тут в тишине раздался звук, которого они менее всего могли ожидать. Открылись двери лифта.

Адам и Ева, едва не столкнувшись головами, уставились в просвет между дверями рубки. В освещенном проеме лифтовой кабины, привалившись к его краю, стоял человек. Босой, в грязном и окровавленном нижнем белье.

Тот, кого здесь никак не могло быть. Просто потому, что он был двенадцатым.

Впрочем, простоял он недолго, какую-то долю секунды. А затем повалился вперед и, никак не попытавшись смягчить падение, грянулся на пол. Звук, с которым его лоб с размаху ударился об пол, заставил вздрогнуть обоих свидетелей.

Адам первым протиснулся между дверями и присел рядом с упавшим. Затем поднял безнадежный взгляд на Еву.

– Мертв? – поняла та.

– Причем давно. Видимо, застрял в лифте, когда отрубилось питание. И так и умер, привалившись к дверям, которые не смог открыть.

Говоря это, Адам смотрел на лицо мертвеца. Лицо, которое он видел уже как минимум трижды, включая отражение в зеркале.

Но Ева уже смотрела на другое.

– Господи… Ты только взгляни на его руки!

Адам посмотрел. Потом тяжело поднялся и заглянул в кабину лифта, которая все еще стояла открытой, ибо ноги покойника оставались между дверями.