Отчаянная

— Ему было одиннадцать, но он всегда был маленьким для своего возраста, — пояснила Эглантина. — Он умер от скарлатины.

— Что ему здесь нужно? — требовательно спросила Фанни.

— Он мой брат, — ответила Эглантина. — Почему бы ему не прийти сюда.

— Простите, но это мой сеанс, — сердито напомнила Фанни.

— Ты действительно эгоистичная маленькая свинка, Фанни, — на этот раз беззлобно высказала свое мнение Урсула.

— Но я не настолько занята собой, чтобы не видеть, что у меня под носом, — парировала Фанни.

— Прекратите пререкания, я хочу слышать, что скажет Робин! — перебила сестер Эглантина.

— Он говорит… он говорит, что любит вас, — произнесла медиум. — И не волнуйтесь, он смотрит на вас.

— Спросите, не знает ли он, где я потеряла жемчужные серьги. Я их везде напрасно ищу.

— Сожалею. Уже поздно. Он ушел.

— Досадно. Почему он не задержался еще хотя бы на несколько секунд?

— По крайней мере, он приходил, — снова заговорила Фанни. — А мне еще никто и ничего не сказал. А ведь это мой сеанс.

— Им трудно оставаться дольше нескольких минут в материальном мире, — объяснила миссис Мэдкрофт, которая умела продолжать разговор и в состоянии транса. — Им больно видеть тех, кого они оставили. И это не совсем хорошо спрашивать их о материальных ценностях, потому что они не считают это важным.

— Спросите Белого Духа, хочет ли еще кто-нибудь разговаривать с нами? — напомнила Фанни.

Миссис Мэдкрофт кивнула головой и продолжала:

— Еще кто-нибудь присутствует, Белый Дух? О, да, понятно, я, ее вижу теперь.

— Кто это? — нетерпеливо спросила Фанни.

— Это… это женщина, — передавала медиум увиденное. — Она молодая и очень красивая. Она протягивает к нам руки и зовет… Да, да, она зовет: «Фанни!» Может быть это твоя мать, дорогая.

Глаза Фанни остро блеснули при свечах.

— Да, да, должно быть, это она, — взволнованно заговорила Фанни. — Она умерла, когда мне было только десять.

— О, как печально, — продолжала между тем медиум. — Это невыносимо. Настоящее горе. Ты даже не представляешь, Фанни, как я страдаю. Бедная милая женщина, как она не хотела тебя оставлять.

— Я знаю, это правда! — почти выкрикнула Фанни, лицо которой светилось. — Я всегда знала, что она хотела быть со мной. Я всю жизнь ощущала ее присутствие в моей жизни.

— Она снова зовет тебя, — перебила медиум. — Я ее слышу. Она кричит: «Фанни! Фанни! Самая любимая. Самая бесценная Фанни!» Отзовитесь на ее зов, моя дорогая, и дайте ей знать, что вы любите ее.

Фанни облизала пересохшие губы и взволнованно заговорила: «Мама! Мама! Это ты? Ты слышишь меня? Пожалуйста, ответь мне, мама!»

В этот момент раздался громкий стук. Но не по столу, а в дверь зала. Наши головы невольно повернулись в ту сторону. Дверь с шумом распахнулась, словно кто-то с огромной силой толкнул ее с другой стороны. Она с грохотом ударилась о стену с такой мощью, что стол закачался. Порыв холодного ветра ворвался в зал и охватил всех нас своими ледяными объятиями. Мгновенно погасли все свечи и мы оказались в кромешной темноте.

Прежде чем мы пришли в себя от потрясения, раздался пронзительный женский крик.

Глава 4

В углу зала зажглась спичка. Ее крохотное пламя в кромешной темноте показалось всем необычайно большим и ярким. Оно высветило мрачное лицо мистера Ллевелина. В те мгновения его рот напоминал туго натянутую нить, а полузакрытые глаза подчеркивали состояние крайней раздраженности. Пламя тут же погасло. Я подумала, что лучше уж сидеть в темноте, чем смотреть на это маско-подобное лицо хозяина имения. В то время, как я занималась своими личными впечатлениями, в зале что-то происходило. Необычное и неприятное.

— Ради Бога, Эдмонд, — принеси лампу! — громко потребовал доктор Родес. — Фанни, с тобой все в порядке?

— Кенет! Кенет! — не своим голосом завопила Урсула. — Скорее окажи нам помощь!

Кенет Родес между тем все хлопотал у своей потерявшей сознание невесты.

— Фанни, ты можешь мне ответить? — тормошил он ее, не обращая внимания на окружающих. Ответа вновь не последовало, и Родес что-то с досадой пробормотал.

Винни не оставался безучастным к происходящему.

— Поторопись, Эдмонд! — требовал он. От недавней элегантности Винни не осталось и следа, он заметно нервничал и суетился. Я с удовольствием заметила, что его требовательный тон произвел на мистера Ллевелина должное впечатление. Неохотно, неспешно, однако хозяин имения все же повиновался. Он зажег еще одну спичку, снял стекло с керосиновой лампы, которая стояла на камине, зажег фитиль. Затем отрегулировал пламя.